Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
– Из бывших. Запутали мужика, чуть не вляпался по новой, – чуть понизив голос, сказал Кущин. – Ты бы взял его, а? Неплохой мужик, жалко…
Шишок посмотрел на бывшего опера подозрительно:
– Темнишь, Добрыня? Чтобы оперу сидельца было жаль?
– Я давно не опер, знаешь ведь. Да и человеком надо быть, хоть кто ты по профессии. Так что? Возьмешь?
– Работать будет? – уже не так недовольно буркнул дед.
– Будет.
– Ну, валяй, показывай, – окончательно смилостивился Шишок, и Вовчик свистнул, махнув рукой в сторону машины.
Тина, сидевшая за рулем и слышавшая
– Ну, давайте, Геннадий, похоже, работодатель согласен. Если понадобитесь мне, я подъеду.
– Хорошо, – кивнул Ивановский, открывая дверку машины. – И это… спасибо вам, барышня Тина.
– Не за что. Шанс свой не спустите в хорошо известное место. А с паспортом мы поможем, как обещали.
– Спасибо.
Геннадий вышел и направился во двор. Тина видела, как пристально рассматривает его старый Шишок – в упор, жестким взглядом из-под седых лохматых бровей.
– Ладно, – произнес он наконец. – Только потому, что Добрыня попросил. Но гляди – филонить будешь или забухаешь – и Добрыня не спасет, у меня тут своя расправа.
– Ты, Шишок, не борщи, – поморщился Кущин. – Расправа у него… Мигом прижму, знаешь ведь, всегда найду за что.
– Вот и счастье, что не опер ты больше, Добрыня, а частный сыщик, – ухмыльнулся старик. – Идем, работничек, сейчас дверь запру и отведу тебя по месту проживания. Тут недалеко, через три дома, не бойся.
– Ну, бывай, Гена, – сказал Кущин, поворачиваясь к воротам. – Заработаешь – фотографируйся, Шишок мне звякнет, поедем документы оформлять тебе. И давай здесь по-серьезному, не позорь меня, поручился ведь.
– Не волнуйся, начальник, я не подведу, – уже с какой-то надеждой в голосе отозвался Геннадий.
– Все, дед, поехали мы. Спокойной ночи! – Это относилось к спускавшемуся уже с крыльца Шишку, успевшему сунуть ноги в обрезанные резиновые сапоги и набросить вместо безрукавки куртку, но старик только махнул рукой:
– Вали уже! Будет тут ночь спокойной, а как же…
Вовчик захохотал и сел в машину, Тина развернулась и выехала на дорогу, направляясь в сторону города.
– Сделали богоугодное дело, спасли отчаявшуюся душу, – прогундосил Кущин, зажав нос, и она поморщилась:
– Нашел ты повод поржать. Ему действительно совсем некуда идти. Ты видел, какой у него взгляд сделался, когда ты понес эту пургу про прииск? Он ведь не того испугался, что с ним в перспективе могло произойти, а того, что мы у него надежду отобрали. Надежду на то, какой могла стать его жизнь.
Вовчик пожал плечами:
– Ну, зато теперь и жизнь у него в порядке будет, и светлое будущее, если сам все не профукает. Шишок дед конкретный, чуть что не так – вмиг под зад коленом направит.
– Рабовладелец престарелый, – пробормотала Тина.
– Да ну, какой рабовладелец. Ты сама вот подумай – куда таким, как наш Гена, идти? Не так много вариантов, и один он на себе уже испробовал. А у Шишка хоть зарплата и жилье, кому плохо? Он их не обижает.
– Ты-то откуда знаешь?
– Да я его самого знаю сто лет, еще сопливым оперком был, когда познакомились. Он дед конкретный, говорю же, и справедливость любит.
– Что-то не вспоминал
– Так он работяг не трогал, – захохотал Вовчик. – Бомбил исключительно хаты «новых русских» и всяких жлобов, что поднялись на обмане, – ну, вот так он справедливость видел, старый Робин Гуд.
– Еще скажи, что деньги, как Юрий Деточкин, в детские дома отправлял.
– Нет, не скажу, потому что такого не было. Но не шиковал, тут не придерешься – нашли при последнем задержании почти все, что он унес. А что не нашли – так это он в «общак» отдал, а уж как там распорядились – бес его знает.
– Ладно, Вова. Это все лирика, – сказала Тина, которой не терпелось обсудить свои мысли. – Вот скажи, ты ничего странного в рассказе Гены не заметил?
Кущин сел так, чтобы видеть профиль жены – он хорошо знал, что за этим вопросом последует какая-то мысль, «думать» которую Тина предложит ему. Так было всегда – она генерировала идею, оставляя ему право разрабатывать ее и доводить до конца.
– Говори.
– Здесь не просто секта. Здесь целый картель на три направления, если я правильно понимаю. Вот смотри… С одной стороны, подбирают людей без определенного места жительства и родственников, предлагают работу и увозят – это и Гена сказал, и косвенно соседка Ларисы Ифантьевой рассказала. Те, кто квартирует у Ларисы, потом пропадают, а на смену им приходят новые – куда-то же они исчезают? И вот тут Гена со своим рассказом о прииске. Даже давай пока оставим за скобками то, что ты можешь оказаться прав и действительно их потом просто хоронят в тайге за ненадобностью, – но прииск-то наверняка есть? И расположен он примерно в тех краях, где и этот мифический монастырь, куда уезжают – внимание! – молодые женщины и девочки. По словам Садыкова, есть версия о сексуальном использовании, мы пока не имеем подтверждений, но сбрасывать со счетов не станем тоже. И третье – банальная вербовка последователей с целью расширения сети влияния секты и, как следствие, обогащения ее верхушки, тут все стандартно.
Тина слегка задохнулась и умолкла, ожидая, что скажет на это муж. Вовчик молчал, прокручивая в голове информацию, которую Тина умудрилась систематизировать буквально за короткое время. Она всегда умела уловить главное в расплывчатых и, как правило, малосвязных речах последователей разных сект, так что вычленить нужное из довольно толкового рассказа Гены сумела без труда.
– Надо завтра попробовать поднять старые связи в районе и посмотреть, нет ли за последние пять-семь лет заявлений о пропаже молодых девушек и женщин, – сказал Вовчик, и Тина хмыкнула:
– Огорчу – их наверняка даже не сотни. Но ты прав, можно взять пока район, где проживает Ифантьева. Работы, конечно, море, но, если втроем навалимся…
– Снежанка будет пасти бабку Сомову, – напомнил Кущин.
– Ну не круглосуточно же. Как сможет, будет к нам подключаться. Кстати, ты обратил внимание на тетку, которая Гену на собрания приглашала?
– По описанию с нашей бабкой не совпадает. Мне Арина ее иначе описала, да и Сергей, как я понял, тоже тещу в другом образе видел.