Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
– Отлично! – вдруг обрадовалась Тина. – Это ж нападение на сотрудника, так? Оформите ей пятнадцать суток, пусть посидит.
– Непременно оформлю! – мстительно сказал старший сержант. – И квартиру сам лично, на хрен, переверну… Устроили, понимаешь, богадельню с молельным домом! И начальству завтра же рапорт на участкового накатаю, пусть тоже попрыгает!
Тина порылась в рюкзаке и протянула ему упаковку антисептических салфеток:
– Возьмите… Протрите как следует царапины, а то нагноятся еще…
– Мне, по ходу, укол
Тина вернулась к Добрыне довольная, хотя сама еще не понимала, что ей даст изоляция Ларисы Ифантьевой. Ни с каким, конечно, обыском никто к ней на квартиру не поедет, для этого просто нет оснований, а вот мелкое хулиганство запросто сейчас натянут, и минимум десять, а максимум пятнадцать дней Лариса проведет в изоляторе временного содержания.
– А мы за это время что-то да придумаем! – торжественно заявила она мужу, и тот не понял:
– Это ты о чем?
– А… Да про Ифантьеву. Ее сейчас оформят за хулиганку.
– И нам что это даст?
– Как минимум она не расскажет матери о моем визите. Я, если честно, не подумала, когда пошла к ней, что мы так можем бабушку насторожить, – призналась Тина. – Так что удачно все у нас сложилось.
– Куда удачнее… – хмыкнул Добрыня. – Я весь день вхолостую промотался, ловил эту Лену Берестову, будь она здорова…
– И что – поймал?
– Нет! – развел руками Добрыня. – Дома не застал, поехал в медучилище, там сказали – группа на практике в больнице, я метнулся, прилип в пробку, пока доехал – все, практиканты ушли. Перекусил в кафешке, поехал снова домой, там мать – говорит, вот только перед вами вышла, а куда – не сказала. Ну и тут ты…
Тина внимательно посмотрела на мужа, чуть задрав голову:
– То есть ты, Вовочка, вообще ничего полезного, кроме как пообедать, сегодня не сделал, так получается?
Кущин вытаращил глаза:
– Да?! А кто тебе выемку ханурика этого организовал?! Не я?!
– Мы его еще не вынули.
– Дело техники. Вон, гляди, капитан бумажки несет, – хмыкнул он, кивнув головой в сторону выхода из дежурки.
Капитан действительно передал сержанту, ожидавшему у двери, сопроводительные бумаги и отомкнул дверку «обезьянника»:
– Ивановский, на выход со вшами!
– С какими вшами еще? – подозрительно спросил сержант, снимая с ремня наручники.
– Ну, вещей-то нет у него, а вшей вполне мог наловить, – хохотнул капитан. – Все, забирай, некогда мне.
Сержант сковал запястья Ивановского наручниками и подтолкнул к двери:
– Мы поехали, скажи всем до свидания. – При этом он бросил быстрый взгляд на Кущина и еле заметно кивнул.
Когда за ними закрылась дверь, капитан устало посмотрел на Тину:
– Не представляю, как вам это удалось, но очень рассчитываю, что больше вас не увижу.
– Не могу вам этого обещать, – притворно вздохнула Володина. – Работа такая, понимаете же…
– Ой, все,
– Спасибо, товарищ капитан. – Вовчик выпихнул Тину за дверь, а сам задержался: – Слушай, капитан, давай телефончиками махнемся, вдруг пригодится?
– Ты, я так понял, бывший опер?
– Да. Работал в Химках.
– А ушел чего? В детективах платят больше?
– Ага – и бегают дольше, – фыркнул Кущин, роясь в бумажнике в поисках визитки. – Так получилось. Мы сейчас дело крутим в твоем районе, давай договоримся – если что-то будет, я тебе мгновенно отзвонюсь, лады?
– «Что-то» – это что? – поинтересовался капитан.
– В наших делах всегда что-то уголовное всплывает. Так я не жадный – так понятно?
– Вполне, – засмеялся капитан, беря ручку и листок бумаги. – Меня Иваном зовут.
– А я Вовчик, – Кущин протянул руку. – Ты не беспокойся, мы стараемся не причинять бывшим коллегам неудобств, даже наоборот. Но и не хотелось бы, чтобы нам тоже мешали, понимаешь? Мы закон уважаем, действуем четко в рамках, Тинка – тоже бывший опер.
– Начальница твоя?
– Угу. Так мы договорились? Могу звонить, если вопросы будут?
– Звони. И начальнице своей скажи, пусть аккуратнее будет, могла ведь на перо попасть сегодня.
При этих словах у Вовчика нехорошо кольнуло в области сердца, но все расспросы он решил адресовать непосредственно жене.
– Спасибо.
Он отдал капитану визитку, забрал листок с телефоном и вышел, торопясь нагнать в дороге наряд из Хамовников, чтобы забрать у них Ивановского.
Уазик был припаркован в двух кварталах от отделения полиции, сержант курил, открыв дверь, водитель и второй полицейский, откинув капот, что-то рассматривали и обсуждали.
Добрыня остановил машину и вышел:
– Извини, сержант, что задержались… обмен любезностями.
– Не любят вас бывшие коллеги? – сочувственно спросил тот, выбрасывая окурок.
– Да кто как. Каждому же не будешь объяснять, что не за бабками пошел, а есть другая причина. Ладно, давай мне страдальца, буду дальше работать.
Сержант выбрался из уазика, обошел его и открыл дверку:
– Руки давай.
Из двери показались скованные запястья, сержант отомкнул замки и посторонился:
– Выходи. И не фокусничай, а то без башки останешься.
Но Ивановский, оценив габариты стоявшего прямо перед ним Вовчика, явно не собирался становиться себе врагом.
– На фиг мне… а вы это… куда меня везти собираетесь? – опасливо спросил он.
– А там посмотрим, – проникновенно пообещал Добрыня, крепко беря его за плечо. – Жрать хочешь?
– А то…
– Ну, значит, сперва поедим, я тоже голодный. А дальше будет видно, Геннадий Николаевич. Давай, перебирай ножками к машине. – Повернувшись, Добрыня кивнул сержанту: – Спасибо! Майору передай, что звякну на днях.