Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
– Бес их знает, что там в головах, – объяснил Нарышкин.
Нормально выспаться тоже не получилось – всю ночь запертые в кельях послушницы пели какие-то протяжные заунывные песни без смысла, в которых то и дело повторялось слово «Величайший». К утру Тина совершенно измучилась, тихо оделась и вышла на крыльцо, поздоровалась с сидевшим там бойцом, дежурившим ночью.
– Вы бы далеко не отходили, – посоветовал он, заметив, что Тина сходит с крыльца и направляется за здание монастыря.
– Здесь
Она вышла на большую светлую поляну, где была устроена детская площадка, и поняла, что имела в виду Лиза, когда рассказывала. Почему захотела остаться здесь. В утренних лучах неяркого осеннего солнца эта поляна казалась чем-то сказочным, залитым золотым светом, и от этого на душе становилось спокойно и хорошо.
Тина села на качели, оттолкнулась ногами от земли и взлетела, чувствуя невероятную свободу. Здесь как будто даже воздух был другим…
– Не спится?
От неожиданности она едва не упала с качели, но это был Сергей. Судя по глазам, тоже провел бессонную ночь и выглядел еще более измученным, чем до этого.
– Не спится, – кивнула Тина. – Не волнуйтесь, Сергей, то, что Мирославы нет среди послушниц, ничего еще не значит. Она может быть в дальнем ските, мы туда сегодня собираемся.
– Я с вами.
– Нет, – решительно отказалась она. – Вы очень устали, все время нервничаете и не спите вторую ночь, поэтому останетесь в деревне. Не думаю, что послушницы согласятся оставить вас в монастыре.
– Но…
– Сергей, я не предлагаю вам спорить со мной, я предлагаю принять мои условия, – мягко перебила Тина. – Так будет лучше.
– А если ее нет и там? – угрюмо спросил Ифантьев, глядя под ноги.
– Вот тогда и будем думать. А пока по умолчанию примем, что Мирослава в ските.
К десяти часам в монастырь прибыла еще одна бригада следователей, Нарышкин вкратце обрисовал им ситуацию и, передав свои записи, собрался идти в скит вместе с Кущиным. Тину они собирались оставить здесь, а лучше – отправить в деревню вместе с Ифантьевым, но она уперлась:
– Совсем с ума сошли? Это мое дело – и я же в деревню вали? Ну, сейчас!
И Вовчик развел руками:
– Тут не поспоришь.
И вот тут встал вопрос о том, как именно добираться, а главное – куда. Никто из опрошенных послушниц не знал места расположения скита или просто не хотел говорить. Но тут Добрыня вспомнил о проводнике Григории и его брате Семене, с которым они пока знакомы не были. Быстро выспросив у самой пожилой послушницы, как ему дозваться проводника, он побежал в отдельную комнату, где у духовника хранилась ракетница и целый арсенал зарядов к ней.
– Видали? – демонстрируя добычу Тине и Нарышкину, спросил он. – Сейчас на косогор поднимусь, бахну – и будет
– Умно придумано, – оценил Макар. – Без приглашения, значит, и проводники сюда не ездят.
– Да. Один выстрел – один проводник, два – значит, оба. Сейчас проверим.
– А если они не поедут? – вдруг спросила Тина. – Ну, они же знают, что духовник арестован, – зачем им ехать?
– Сейчас посмотрим, – процедил Вовчик, которому эта мысль тоже пришла в голову.
Он вышел за территорию монастыря, сделал два выстрела из ракетницы и бросил взгляд на часы, засекая время, потому что хорошо помнил, сколько они плыли сюда. Ну, пусть минут тридцать уйдет на то, чтобы спустить лодку и установить мотор.
Ждать оказалось тягостно. Они с Тиной сидели на крошечной пристани, смотрели на воду и молчали. Вовчик притянул ее к себе, обнял за плечи, услышал, как Тина вздохнула.
– За прииском в тайге, в километре примерно, нашли ров, а в нем кости, – сказал Добрыня, прислушиваясь, не раздается ли с реки звук моторов.
– Все, как мы и думали, – откликнулась Тина. – Только знаешь… никого не накажут. Этот Панюшкин не сдаст тех, кто его крышевал. Ты же видел, кремень, умолк – и все. И он так и будет молчать, на себя возьмет. А стоят над ним совсем не простые люди, и нам к ним не подобраться, и Нарышкину тоже не позволят. Вот что противно. И получается, что они опять выйдут сухими и чистыми – девчонок насиловали за деньги, золото незаконно добывали, а не посадят их.
– Ты просто устала, Тинка, – чмокнув ее в висок, сказал Добрыня. – Ничего, сейчас девочку найдем – и в отпуск. Куда хочешь?
– Никуда не хочу. Надо со Снежанкой решить.
– А что решать? Она толковая девка, просто импульсивная, научится.
– Чему она научится? – Тина подобрала валявшийся рядом небольшой камешек и бросила в реку. – Она же не слышит ничего, у нее свое мнение – а у других неправильное.
– Зря ты. Ее надо просто прижать посильнее в плане дисциплины, и все. Главное, у нее желание есть – ты ведь видела, как она в бабку Сомову вцепилась? Аж на самокате за такси рванула, я бы не допер, честное слово.
– Вот и плохо, что она бросается очертя голову, а только потом думает.
– Ты несправедлива. Бабку-то она выпасла в конечном итоге.
– Это бы и без нее вскрылось. Квартира эта в элитке, кстати, у нее по дарственной в собственности. И я вчера видела фамилию дарителя в паспортах, что в сейфе духовника нашли. Понимаешь? Они легализуют свои деньги через подставных лиц, а лиц этих потом никто больше не видит – один с заточкой где-то лег, другой на прииске сгинул. Думаю, если поискать, там еще что всплывет… Одного не понимаю: ну дочь-то с внучкой она за что? – Тина подняла голову и посмотрела в лицо мужа.