Ложь
Шрифт:
етливым… Эти несносные приемы, на которые приходит все общество. С вашего разрешения…
– Ты собираешься уйти?..
– Хулио Эстрада ждет меня в казино. Он обещал тотчас же прийти и уже, должно быть, пребы-
вает в нетерпении. С твоего позволения, мама…
– Сынок… поцелуй меня по крайней мере!
– Да, мамочка… Доброй ночи… До завтра…
Взгляды всех проводили его до дверей; Джонни медленно, совсем не спеша пересекает холл,
затем в нерешительности задерживается
С возрастающей тревогой, в волнении, бежит он по дорожкам парка, внимательно осматривая
темные уголки, содрогаясь всякий раз, как думает, что различает ее в темноте. Вот, наконец, он резко
останавливается рядом с той самой каменной скамейкой, наполовину скрытой кустами, где Вероника
призналась Деметрио в своей любви.
– Вероника!
– Джонни!.. Да, это я, подойди. Как ты смог отыскать меня?
– Я вышел не для того, чтобы искать тебя.
– Я должна была предположить это… Но теперь, раз уж случай привел тебя сюда, не хочешь ли
ты присесть на минутку, чтобы мы поговорили?..
– Я…
– Если тебя раздражает мое общество…
– Почему оно должно раздражать меня?..
– Не знаю… Однако вот уже несколько дней я многого не понимаю.
– Чего же?..
– Джонни… Почему ты не садишься?..
– А зачем?..
– Чтобы спокойно поговорить… Это нужно, необходимо, чтобы мы с тобой поговорили, как
большие друзья, которыми мы были, я хочу, чтобы мы поговорили, как брат с сестрой, которыми оста-
емся.
– Брат с сестрой…
– Джонни, не отталкивай меня, как сестру… Этим ты доставил бы мне самое большое огорчение
в жизни, неужели ты меня не понял. Я знаю, что это тяжело и трудно, но я знаю также, что если на
81
земле есть кто-то способный меня понять, то это должен быть ты, Джонни… Он – понимающий, чест-
ный и благородный…
– Он – безмозглый дурак!
– Джонни... почему ты так говоришь?..
– И ты еще спрашиваешь?..
– Я, да, я, у которой и в мыслях не было обидеть, или оскорбить тебя; которая была верной и ис-
кренней с тобой, как никто, которая ни за что на свете не хотела заставить тебя страдать и у которой
среди радости любви нет большего наказания, чем твои холодность и равнодушие.
– Моя холодность?.. Мое равнодушие?.. Думаю, ты преувеличиваешь… Я не считаю, что
настолько изменился.
– Ты полностью изменился. Со мной ты – другой с той самой ночи… вернее, с того вечера фех-
товальных состязаний, на котором ты даже не захотел скрестить со мной шпагу… Почему, Джонни?
Из-за
– Так, пустяки… Ничего не случилось.
– Ведь это было из-за него, правда?.. Из-за Деметрио?.. В тот день я отчетливо поняла, что по-
любила его…
– Но!..
– Позволь мне договорить… не перебивай меня. Нужно, чтобы мы откровенно поговорили… Я
не хочу, чтобы ты думал, что я была неверной, или что я не оценила по достоинству, что стоит предло-
женная тобой любовь, что я не считала себя самой счастливой женщиной на земле, если бы могла от-
ветить на нее… Но это – судьба, она решает такие вещи.
Холодные, несгибаемые взгляды оказываются напрасными; мы живем, окруженные чувствами,
благодаря за них, отвечая на них, думая, что наша жизнь – это семейный круг, огораживающий нас, но, однажды внезапно появляется человек, какой-то человек… мы не знаем ни кто он, ни откуда при-
шел, но мы чувствуем, что он обладает большей силой, чем все прошлое, что своей улыбкой, своим
взглядом он покоряет наши сердца, овладевает нашей волей и сознанием, что ради того, чтобы идти за
ним мы бросим все…
Это было бы чудовищно, если б это не было законом самой природы, повелевшим нам так по-
ступать, и этот закон – неумолим; тот же закон заставляет размножаться деревья, тот же закон движет
молекулами, заставляющими море вздыматься, а звезды вращаться… закон, заставивший меня полю-
бить Деметрио де Сан Тельмо.
– Вероника!..
– Джонни, ты понимаешь это… ведь правда?.. Правда?.. Ты понимаешь это и прощаешь меня…
– Ты действительно его любишь?..
– Да, Джонни.
– Без всякого сожаления, без каких-либо угрызений совести?.. Не пролив ни единой слезинки за
тех, кто мог тобой ограничить все счастье и блаженство мира?
– Ты, Джонни?..
– Я говорю не о себе.
– О ком же тогда?.. Не станешь же ты думать, что это – дурачок Хулио Эстрада…
– Я говорю не о Хулио Эстрада…
– В таком случае я тебя не понимаю.
– Ты меня не понимаешь. Не хочешь понимать… пожалуй, оно и к лучшему.
– Не хочешь объясниться?..
– Зачем?.. Ты мне сказала, что счастлива, с меня и этого довольно. Ты просила, чтобы я тебя
простил за то, что ты не ответила на мою любовь. Но мне не за что прощать тебя… Ты не смогла по-
любить, но это не преступление; преступление – притворяться, что влюблена из честолюбия, корысти, из- за нездорового желания власти…
– Но во мне ты не мог заметить никогда ничего подобного…
– По отношению ко мне – нет… Отталкивая меня, ты была верной. Считаю, что за это я должен