Любовь хранит нас
Шрифт:
Жду пять минут, десять, пятнадцать… Постоянно пропускаю зеленый свет и получаю братское занудное суфлирование:
«Поворот не показал… Стоп, Смирнов… Налево… Направо… Ты по главной… Тпру, приехали… Да уж! Де-е-ела!».
— Добрались целыми и невредимыми! Аминь! — громко выдыхает и обмахивает морду руками, как царским опахалом. — Фух, адская жара в твоей машине! Хорошо, что не угробил. Мне на выход?
— Проваливай. Шуруй отсюда. Чай, не детсадовский ребенок, парадный вход
— А ты?
— Тут посижу.
— То есть мне самому встречаться с батей, получать отцовские затрещины, мать с коленей поднимать?
— Ты не маленький урод, ты грозная внеземная тварь! Самец чужого, который всегда выгребет из сложившихся ситуаций. На крайний случай набросишься на отца и проглотишь целиком живьем, а потом…
«Люблю тебя, Смирнов. Люблю, Алешка».
— Что замолк? Не стесняйся, Леха, продолжай. Зажую и выплюну? Это хотел сказать? А? Ох! М-м-м-м, нет, нет, нет! Леш, — Сергей упирается руками в торпеду и отталкивается от нее, словно привидение увидел, — а вот и мой пиздец!
У распахнутых ворот стоит отец, широко расставив ноги и сведя за спиной руки, сжатые в увесистые кулаки. Он смотрит на мою машину и не сводит с пассажиров взора.
— Погнали отсюда, пока не стало поздно. Я не сдержусь — молчать не буду. Отвези меня в гостиницу, — скулит, как жалкий дрыщ. — Я прошу…
— Смелее, папка не кусается. Смотри, сегодня на брюках даже ремня с любимой пряхой нет. Давай-давай. Не расстраивай мать, младший. В конце концов, будь мужиком. Натворил пакостей, имей смелость за них отвечать.
Он, не спуская глаз с мужской фигуры, отстегивает свой ремень, затем медленно прижимает подбородок к груди и быстро-быстро выдыхает:
— Фух, фух, фух, фух!
— Серый, заканчивай из себя дебила строить. Смотри, вон мама…
Да уж! Мать оказалась пошустрее. Она подскакивает к моей машине и дергает за дверь со стороны Сережки, а тот вместо того, чтобы ей открыть, убирает руки от замка и вжимается спиной в меня:
— Леш, это слишком тяжело. Я не могу. Что с ней? Она плачет?
— Ты идиот, что ли? Кому сказал, вали отсюда на хрен! Сколько лет мать не видела тебя? Ей-богу, Серый, ты как будто бы под кислотным кайфом.
Он тут же перебивает:
— Я не пью, не нюхаю, не употребляю. Из пороков — сигареты и громкая музыка. Все!
— Ну да, ну да.
Я вываливаюсь из машины, обхожу капот, хлопаю по решетке и пальцем скребу эмблему.
— Пап, — встречаемся руками с батей. Он хлопает меня по плечу и заглядывает через меня.
— С ним все в порядке?
— Да, как будто, — отстраняюсь и рассматриваю съёжившегося от долбаного страха брата. — Трезв! Запаха нет! Сальность, идиотизм с оттенком
— Меня боится?
— Бать…
Отец вскидывает на меня воспаленный взгляд и шепчет:
— Все прошло, Лешка. Все закончилось. Ты объяснил ему? Давно уже. Все забыли, растерли и по ветру разнесли. Что опять не так?
— Совесть у Сережи в наличии, я про это забыл сказать. И еще, — беру отца за плечо и разворачиваю к жалостливой картине спиной, — если не сбрехал, конечно, то похерил всю свою работу.
— На это мне вообще плевать.
— А мать?
Она пританцовывает возле машины и никак не может открыть пассажирскую дверь:
— Алексей! — оборачивается и пищит. — Пожалуйста.
Господи! Мы — ох.ительная беспокойная семья! Похоже, у Серого проснулись те самые остатки совести, и он, наконец-то, выбирается наружу и сразу же хватает в охапку дергающуюся мать.
— Прости меня, — слышу, как лепечет. — Прости, прости, прости. Мам, правда, ну, пожалуйста. Ты такая маленькая и легкая, как пушинка…
Серж поднимает и несколько раз кружит громко плачущую миниатюрную женщину. Отец медленно обходит меня и подбирается к вращающейся паре, останавливается недалеко и медленно, но очень четко, произносит:
— Привет, Сергей.
Был бы бабой — стопудово прослезился! Братец осторожно ставит маму на землю и пытается протянуть руку для пожатия отцу. Тот резко перехватывает его ладонь и подтягивает к себе поближе урода, своего блудного нерадивого младшего сынка:
— С приездом, старик. Как дела? — отстраняется и внимательно с ног до головы рассматривает. — Это что?
Это такая мода, папа! Так принято в его высоко интеллектуальном мире. Это долбаная серьга!
— Может в дом зайдем? Вечереет, есть хочется и потом, у меня как бы завтра свадьба. Я не хвастаюсь, а просто, если вы забыли, напоминаю. Поэтому предлагаю в сегодняшний святой, это безусловно — и не спорьте, вечер долбаное прошлое вообще не вспоминать. А? Пап? Мам? Любимый младший братик?
По-моему, моя семья в кои-то веки полностью поддерживает меня!
— Что делаешь? — после странно милого ужина Серж заваливает ко мне в комнату.
Медленно пролистываю в телефоне фотки жены.
— Ничего. Отдыхаю. Настраиваюсь, с мыслями собираюсь.
— Хочу поговорить, минутка есть? Уделишь шестьдесят секунд на циферблате?
— А ты уложишься?
— Так я по быстряку, старик. Грехов немного, но все тяжкие, все с моральным грузом. Я тебе солью, а ты ночью переваришь и помучаешься.