Любовь хранит нас
Шрифт:
«Шаг вправо или влево — будешь наказана, малыш!».
— Готова? Еще переживаешь? — отрываюсь от нее и с придыханием спрашиваю.
— Да и нет, — очень нежно улыбается и несмело трогает мое лицо. — Ты меня успокоил и окончательно расслабил!
Я горделиво задираю нос. По-моему, во дворе мы больше не одни, кто-то курит и тихонечко смеется, и кажется, этот кто-то потешается над нами:
— Вы идете спать, герои? Время позднее, пора успокоится обоим и расслабиться. Завтра трудный день, сынок.
Отец!
— Да, пап, сейчас…
Эпилог
Ольга
— Как у вас дела, Олечка?
Третий месяц. И по-прежнему «медовый».
— Все хорошо, спасибо. А как Вы? — осторожно задаю аналогичный вопрос вежливости.
— Отлично, моя девочка. Замечательно. Господи, как эликсир молодости каждое утро принимаю. Спокойствие, благополучие и достаток. Мир и тишина…
— А Максим Сергеевич…
— Служба! Служба! Служба! А когда не в части, то здесь, со мной, ни на минуту не оставляет. Переживает за жену. У Смирного в наличии стойкий синдром спасателя, даже любимую профессию подобрал под свой психологический изъян.
Она с такой надеждой заглядывает мне в глаза, словно ждет чего-то. Ждет, ждет, ждет… А все никак! Не сбываются ее мечты о придуманном, наверное, все же несуществующем, чуде.
— Какие планы на сегодня?
— В няньках с Лешкой для одной маленькой прекрасной девочки. Максим попросил. Вернее, умолял. Мы, не сговариваясь друг с другом, согласились.
— Господи! Неужели Надежду уже выписывают из больницы? Сегодня? Как-то быстро…
— Там все без осложнений, по протоколу, но немного не в срок. Совсем чуть-чуть. Но мамочка с сынишкой чувствуют себя великолепно, чего их там мариновать, тем более что крошечная бандитка с мужем дома заждались.
— Боже-боже. Дети, вы уже такие взрослые. Казалось, вот только вчера ее Андрей забирал в розовом кулечке, как трехкилограммовую россыпь шоколадных конфет, а тут, — она глубоко вздыхает и отходит к раковине, — мой крестник — дважды отец, а она — второй раз мать. Как время быстро пролетело. Я даже оглянуться не успела! Эх! Чуде-е-е-е-с-а.
Смирнова — весьма интересная особа. Маленькая, хрупкая женщина, элегантная, красивая по возрасту, слабая и беззащитная, но в то же время, безусловно, тонкий манипулятор и изощренно хитрая, нет — мудрая, нет — все же хитрая, женщина. Вот эти вздохи, томные взгляды, почти каждодневные расспросы о том, как у нас дела, ненавязчивая помощь, неподдельное участие и все-таки интеллигентная тактичность в некоторых очень личных вопросах… Алешка сразу просек ситуацию:
«Оля, мама хочет тебя удочерить. Но ты — мужняя жена, у тебя есть только я. Извини, душа моя, согласие на законные права даже родной матери не подпишу!».
Да ты злодей и грубиян, Смирнов!
— Тоня?
— Да-да, — она поворачивается ко мне, упирается ладошками в бортик раковины и вытягивает перед собой ноги.
— Спасибо Вам за, — опускаю взгляд, — прекрасный подарок. Это очень щедро, дорого…
— Это не подарок, детка! Так должно быть. Ты, — отталкивается и наступает на меня, — все время благодаришь за что-то, тратишь на это драгоценную энергию, стыдливо опускаешь глаза… Оль, ты — полноценный член семьи, ты — любимая жена моего старшего сына, ты — родная душа, а все еще чувствуешь и ведешь себя, словно находишься не в своей тарелке, словно по-прежнему присутствует какая-то опрометчивая неосторожность или неуместная торопливость. Я слишком настойчива или неугомонна? Принуждаю
— Нет-нет. Что Вы!
Все неправда! Просто, я сама себя не узнаю. Такого внимания, а главное ласки, казалось бы, от постороннего человека, я не видела со дня смерти своей матери. Мне кажется, я влюбляюсь в эту женщину. Это аморально, пошло, меркантильно? А сама я продалась за нежные слова, за ласки ее сына, за наслаждение, за достаток? За огромный дом, расположенный вот, прямо по соседству? Я предала свою семью или это и есть моя настоящая семья?
— Тонечка, Вы с Максимом Сергеевичем столько сделали для нас с Алешей, что…
— Сменим тему, Смирнова. Кофе или чай? Шоколад или песочное печенье? Есть еще «семь злаков». Что предпочитаешь?
Чай! Пью сейчас только его, потому что в очередной раз прохожу лечение. Бегаю тайком от мужа по клиникам, консультируюсь с Юрием Григорьевичем, делюсь с ним страхами, хотя и не должна. Я не больна — на здоровье в целом не жалуюсь, я просто тщательно, слишком скрупулезно, готовлюсь стать мамой… В очередной раз! Только сейчас мое желание искреннее, без принуждения, исключительно добровольное. Оно полностью мое!
— Если можно, то зеленый.
— Без молока и сахара? — подмигивает и ставит чайник.
— Да.
У нее тонкий вкус. Дом великолепный — душевный, теплый, для каждого входящего сюда — практически настоящий, истинный, а главное, уютный и родной.
— Ты ведь хочешь наверх, к книгам, Оля? — улыбается. — Да? Ерзаешь и постоянно поднимаешь глаза.
Неужели я так предсказуема, наверное, наивна и прозаична?
— Если Вы позволите?
— Валяй, — Тоня взмахивает рукой, указывая направление в избу-читальню. — Что за вопрос?
Алексей настоял на моем увольнении из городской библиотеки — это, действительно не обсуждалось уже на следующий день после официальной регистрации. Сказал и как отрезал, а на мой очевидный с вызовом и женским капризом вопрос:
«А чем я буду заниматься? Ты превращаешь меня в бессловесную куклу?»;
совсем не коротко ответил, а весьма и весьма поучительную лекцию прочел:
«Ничего обсуждать не будем, любимая. К тому же, бессловесными куклами становятся не по чьему-либо желанию, малыш, а мне просто нужен надежный и неподкупный секретарь в центральном офисе. Печатать-то ты умеешь. Грамотность на высоте. Необходимые мне, как твоему начальнику, услужливость и покладистость в наличии. Тихо-тихо, не брыкайся — я точно знаю. И что немаловажно, скорость! Ты довольно быстро стучишь по клавиатуре — я наблюдал за тем, как ты оформляла писульки в своем санатории для библиофанатов, для тех, кому уже, как говорится, „за“ и ничто иное, кроме классики не чуждо».
Громкий грубиян! С вызовом мальчиш-плохиш!
Так что, да! Два полных месяца я плодотворно и самозабвенно работаю на семью, точнее на любимого Алешку! Он — суперклассный босс. Никаких задержек после, а также сверхурочных и внеплановых работ. Строгий постоянный график, полный соцпакет, официальное трудоустройство, — больничный, отпускные, и, конечно же, ежедневный законный перерыв. Правда, провожу его только с непосредственным начальником — прием пищи, задушевная, иногда смешливая беседа и неизменное валяние на диване в его личном кабинете. Нет-нет, без пошлостей и вынужденного интима: