Любовь и ненависть
Шрифт:
установить за ней наблюдение, собрать веские улики.
Задержать Иванова, по мнению Ясенева, Гогатишвили
поспешил. Задержали, а что из этого толку?
– Как свидетеля!
– оправдывался Георгий Багратович.
–
Иванов покупал гашиш у "цветочницы"? Покупал. Он может
подтвердить это в суде? Может.
– Это еще вопрос, как поведет себя Иванов на
следствии. Орешек не из легких, я с ним знаком, - с досадой
говорил Ясенев. - Потом одного свидетеля
недостаточно для суда. Судьи потребуют более веских
доказательств.
– Зачем одного? - горячился Гогатишвили. - Есть еще
свидетель - тоже у нее покупал. Старик один. Ну не совсем
старик - пожилой человек. И его задержали.
В словах младшего товарища Ясенев видел попытку
оправдать свою оплошность. "Цветочницу" он допрашивал в
присутствии Гогатишвили. Как и следовало ожидать, она с
возмущением отметала предъявляемые ей обвинения. Обыск,
произведенный на ее квартире, никаких улик не дал. Опытная
преступница, она не хранила дома опасный товар.
Прикинувшись невинно оскорбленной, она с деревянным
упрямством твердила, что никакого гашиша знать не знает и
вообще впервые слышит про этих "котиков". Она продавала
только цветы. И если частная продажа цветов - преступление,
она готова нести наказание. Мол, пожалуйста, за дело, по
закону не грех и пострадать. Что же касается этих ваших
наркотиков, то уж извините, ошиблись адресом. Ссылка на
задержанных свидетелей, купивших у нее гашиш, совсем не
смутила "цветочницу".
– Это ваши люди, они что угодно могут наговорить, -
невозмутимо отвечала она.
Ей показали фотографии: Игорь Иванов покупает у нее
цветы. Это один кадр. Второй кадр - Иванов достает из-под
будки телефона-автомата гашиш. Она только усмехнулась:
– Ну и что тут такого? Ну, это я, действительно, я, продаю
молодому человеку цветы. Я и не отрицаю. И карточка
хорошая получилась. Нельзя ли для меня сделать? Я вам
заплачу. - По поводу другого фотокадра заметила, хмыхнув
носом: - Чего он там нагнулся - не знаю. Может, шнурок
завязывает на ботинке. Мне какое дело. Меня это не касается.
Тут Гогатишвили убедился, что дал маху, и по просьбе
Ясенева тотчас же помчался добывать дополнительные
материалы о "цветочнице".
– Попытайся выяснить, не была ли она связана с
Симоняном, - напутствовал его Ясенев.
Симоняна-Апресяна арестовали в одном крупном городе
– республиканской столице, поймали на этот раз, что
называется, с поличным, следствие по его делу было
закончено, и вот-вот должен состояться суд в Москве,
поскольку
розыска. Ясенев где-то в глубине души питал еще надежду, что
удастся размотать преступный клубок "цветочницы", - а в том,
что она продает гашиш, ни у него, ни у Гогатишвили не было
сомнений. Но, как это часто бывает, преступник известен,
знаешь его в лицо, а явных улик, которые можно предъявить
суду, не имеешь...
После ухода Гогатишвили Ясенев допросил пожилого
человека, который, по словам Георгия Багратовича, "не совсем
старик". И в самом деле, рабочий мастерской по ремонту
обуви Носов, сухой желчный человек, выглядел
шестидесятилетним, хотя ему не было еще и пятидесяти. Как
большинство наркоманов, он был худ, лыс, желтолиц, со
вставными челюстями и переменчивым блуждающим
взглядом. Долго препирался, увиливал от прямых и честных
ответов на вопросы, отказывался назвать ту, которая продала
ему четыре баша гашиша. Долго пришлось с ним
разговаривать, пока наконец сдался, сказал, рассматривая
фотографию "цветочницы".
– Она, - и поставил подпись под своими показаниями.
Ясенев отпустил Носова домой, однако с вызовом на
допрос Иванова не спешил. "Этот - стреляный воробей, его
голыми руками не возьмешь", - думал Ясенев, вспоминая свою
последнюю встречу с ним в день, когда был задержан и
доставлен в милицию Юра Лутак. Иванов среди наркоманов,
надо полагать, свой человек, и он не может не знать
"цветочницу". Правда, в целях конспирации распространители
наркотиков обычно не вступают в близкий контакт со своей
клиентурой. Продал - и будь здоров, ни я тебя, ни ты меня
знать не знаем. Таков неписаный закон, они - поставщик и
потребитель - заинтересованы друг в друге, и арест
"цветочницы" лишил бы многих наркоманов возможности
раздобыть хотя бы понюшку гашиша. Арест Апресяна -
главного поставщика "вредного зелья" - поверг потребителей
его в уныние. Они метались в поисках разного рода
заменителей, покупали лекарства, в которых содержались
ничтожные доли наркотиков, принимали их в лошадиных
дозах, травились. Многие постепенно, не без мук, отвыкали от
яда. Их организм со временем "забывал" о наркотиках и
наконец смирялся. Работники уголовного розыска, конечно, не
думали, что Апресян последний в этом звене. Нужно было
ждать, и они ждали новых поставщиков запретного товара.
Надо было вовремя их обнаружить и обезвредить. И