Любовь моя
Шрифт:
— Она твердо поставила и ярко высветила вопрос ответственности отцов за детей, — согласилась Лена.
— …У нас возносят, в основном, после ухода из жизни. Да и то не сразу и не всех. Я согласилась бы на посмертный триумф во всем мире, — рассмеялась Инна.
— А почему именно после ухода из жизни? — спросила Аня.
— Творчество художника как бы освобождается от его личности и уже существует само по себе. Вот тогда и можно понять, чего оно стоит. Один человек был обаятельный и уже тем привлекал, другой умел с помощью денег и связей приподняться
— А я думала, когда конкуренты и завистники перемрут, — вполне серьезно сказала Жанна. — Ой, девчонки, мне только сейчас дошло, что молодые поклонницы, выходя замуж за пожилых, знаменитых людей, не только за их деньгами гоняются. Ими еще тщеславие руководит. О знаменитых людях будут вспоминать, и жен волей-неволей упомянут. И они тоже останутся в веках.
— А что, правильная мысль. Моя знакомая на всех юбилеях знаменитостей нашего города поет. Она остается и в телезаписях и в фотках. Молодец.
— С тобой все ясно, — фыркнула Инна. — У нас при жизни превозносят, если на Западе получил признание или хотя бы там побывал.
— Не скажи. Если истинный талант, то и здесь случается неслыханный успех, — не согласилась Лена.
— При связях или при наличии мощной пиар-компании. Но она мало кому из простых смертных по карману, — опять встряла Инна.
— Недавно была в местной филармонии. Прекрасный оркестр русских народных инструментов, удивительные голоса солистов! Микрофоны не лижут. Но не прорваться им на центральное телевидение, допустим в «Романтику романсов». А ведь можно было бы устраивать отдельные передачи с выступлениями талантов из провинции или хотя бы делать вкрапления — каждый раз представлять одного-двух новых певцов. Вот так и у вас, у писателей, — вздохнула Аня. — Собственно, чего переживать? Человеческая память не так уж долго удерживает имена даже гениев. Только избранных.
— Кем избранных? — саркастически усмехнулась Инна.
— За гениев голосует время.
— Время и моду формируют деньги и власть. Они же поддерживают мифы. Пиар сейчас очень агрессивен. Думаешь, на региональном уровне нет подхалимов или завистников? Я полагаю, возникни такая необходимость, сразу отыщутся желающие охаять или похвалить, особенно из числа тех, кто вообще не читал обсуждаемого автора. Чего им бояться? Они же не вступают в конфликт с законом, если только с совестью. А ее не так уж и трудно усыпить…
— Что ты несешь? Чем дальше, тем смешней, — возмущенно прервала Инну растревоженная Аня.
— За подобные фальсификации в места не столь отдаленные не отправляют. Если только притиснут к стенке и устроят темную. Что, челюсть от удивления отвисла? — рассмеялась Инна.
«А Ленка опять величественно помалкивает. Одарила нас милостью своего присутствия!» — Жанну на какое-то время охватило раздражение.
— Инна, может, ты и в гениальности Шекспира сомневаешься? — спросила Аня.
— Экзаменуешь? Не сомневаюсь, конечно. Тем более, что теперь он читается совсем иначе, чем четыре века назад.
— Так чего же
«И почему эта проблема в большей степени волнует тех, кого она вовсе не касается? В массе своей люди не имеют отношения к искусству, но зачастую очень неосторожны в своих высказываниях, — подумала Лена. — Подруги не прекращают спор, потому что ожидают услышать от меня заключительные слова на эту тему?»
Жанну заинтересовал разговор Лены с Инной.
— …Ты о роли злой личности в судьбе каждого из нас? Врагов каких-то выдумала, чудачка. Я делаю свое дело и этого мне достаточно.
— К сожалению, они часто верховодят.
— Раз мир пока не погиб, значит, в масштабах планеты побеждает добро. Хороших людей все же больше, и дай бог, чтобы они всегда преобладали.
— Отдавать тебя на съедение даже во имя этого преобладания мне не хочется. Это как в сказках приносить себя в жертву, быть данью дракону, чтобы он подавился и других не трогал. Ты не достойна такой участи.
— Ты преувеличиваешь способность некоторых людей всех сметать со своего пути. Они не настолько всесильны. Да и не такая уж я мишень, чтобы в меня стрелять из пушки.
— Не скажи. Лучше переоценить «врага», чем недооценить. Проверим. Если тебя не пригласят стать членом той престижной комиссии, о которой ты мне рассказывала по телефону, значит я права. Мне было бы приятно ошибиться.
— Мне тоже. Пригласили, но я отказалась по состоянию здоровья. Знаешь, всю жизнь в тисках, в рамках. Иногда надо их ломать и уходить в сторону даже острожным людям.
— Жить в обществе и быть от него свободным?
— Свободным от неправильного в обществе.
— Не смиришься — придавят. На это нужно мужество безумца или идиота. Прости, вырвалось. И кто выиграет от этих твоих столкновений? Зачем тебе вредить самой себе? Ты иногда бываешь неразумно, парадоксально упряма.
— Премного благодарна за комплимент.
— Иголки на спине у тебя есть, но брюшко-то нежное, уязвимое. Пожалей себя. Этот вопрос не стоял у тебя на повестке дня? Зачем класть себя на алтарь чужого мелочного тщеславия, зачем подставляться? Это укрепляет тебя в жизни?
— Не знаю, что и сказать…
— Идти напролом — значит проиграть.
— Но сохранить лицо.
— Не дадут сохранить.
— Значит, хитрить, приспосабливаться? То тишком, то ползком…
— Ну и иди до конца «тропою Хо Ши Мина»! — разозлилась Инна.
Жанна не поняла, какого вида деятельности Лены касалась Инна, но ей стало грустно. «Наверное, общественной работой занялась, но ей не всё удается», — решила она.
*
— …Я о другом. Это к вопросу о порядочности и справедливости в литературе. Может, те авторы писали на строго заявленную тему, почувствовав нерв эпохи или… интриги? А есть ли в них то, самое главное? — немного повременив, произнесла Инна. И улыбнулась как можно мягче. Она готова была защищать подругу любыми средствами.