Любовь нам все прощает
Шрифт:
Пришла в тот вечер чересчур веселая, в игривом настроении, потом остановилась и тут же замерла в кухонном проеме, когда увидела меня, сидящим на полу с оставшейся в живых игрушкой Свята. Я допивал бокал какого-то бухла и занюхивал сигаретой. Женька присела рядом, пыталась участливо и с долбанным пониманием с пьяным мужиком разговаривать, потом нежно прикоснулась к моим волосам, поправила растрепавшуюся «прическу», спустилась пальцами к лицу, трогала брови, щекотала свои мягкие подушечки моими ресницами, а потом разглаживала скулы, кололась о щетину и большими пальцами как будто бы случайно
По-моему, я рычу и скалюсь.
— Сережа, ее похитили или она пропала?
Я пропал! Твою мать! Вызовите уже кто-нибудь полицию…
Женя сильно дергалась, извивалась подо мной, словно мужика никогда не видела, потом вцепилась в плечи — я зарычал, сказал, что отдеру ее раком со связанными за спиной руками — не терплю царапин и этих бабских игр с шейными засосами. Только мне дано право клеймить тело той, с которой сплю любовными медалями. Она отталкивала — я нагло напирал, потом жалобно скулила, ныла, стонала, плакала — я бесцеремонно закрыл ей рот, а потом… Грубо вышел, словно резиновую куклу от.ебал! Достала… Блядь!
— Я не знаю, Тома. Вернее, я не понимаю…
Что эта кубинская девица хочет?
На следующий день я ждал ее звонка, потом осмелился и безошибочно набрал легко заученный номер — на том конце металлический голос ответил, что «Абонент находится вне зоны доступа, а Вам, Сергей, необходимо подъехать в районное отделение полиции для сдачи биоматериала и дачи объяснений об изнасиловании Евгении Рейес в Вашей чумовой квартире». Что-что? Потом оставшиеся части дня и ночи писал ей сообщения — она их не читала. Не до того, видимо, было — простынь, мерзавка, старательно отстирывала. Я наглый и бесцеремонный — подкараулил бешеную на кафедре, но… Каникулы, а у «Рейес законный отпуск». Чего-чего? Серьезно? А сегодня вот приперся в отчий дом, чтобы выцыганить у мамки информацию, так батя как-то влез с нравоучениями и талантливо на непредумышленный фестиваль развел. Одна надежда на вот эту дряхлую старушку! Но тоже, по всей видимости, будет мимо!
Бабуля дергается и закатывает глаза, держась за мою руку, плавно откидывается спиной назад, на спинку своего вынужденного кресла.
— Она не отвечает мне, — продолжаю.
— Бывает, молодой человек, бывает. У меня есть запасной ключ… Вы не могли бы съездить к ней? — просьбу дополняет мягким нажимом моего плеча. — Сережа? Если я Вас попрошу…
Если чика не вызовет полицию, инкриминируя мне еще и взлом с проникновением, помимо основного сексуального насилия… То я не откажусь, мучача! За этим я к тебе и прикатил, бабуля.
Как ушибленный лесным стволом дятел, рассиживаюсь в машине — откинулся царем на подголовник, накручиваю ключики на пальчик. Похер! Но есть одна проблема! Что хозяюшке скажу, когда вломлюсь в ее квартиру?
«Меня твоя бабуля попросила… Мы думали, ты угорела, чика… Пришел за своим добром, кубинская авантюристка — отдай простынку, революционерка… Пришел закончить то, что в прошлый раз не смог… Жень, давай встречаться… Ты не отказала, Женя… Ты целовала меня… Я не виноват…
Ну… Темы для разговора подобрал — пора вещать! Отстегиваю свой ремень, осматриваюсь в салоне, затем заглядываю наверх через лобовое стекло, замечаю тусклый свет на кухне. Дома стерва — экстравагантно треплет нервы! Тварь…
Поднявшись на этаж, не спеша подтягиваюсь к нужной квартире. Раскрываю веером ключи, осматриваю замок — ключ-то хоть какой? Может, команданте «морскую сеточку» уже сменила. Ха! Будет смешно, когда меня действительно арестуют за порчу чужого имущества. Ключ подходит, как влитой, — я мягко нажимаю на ручку и открываю дверь. Покой, полумрак умиротворение и… Сигаретный дым! Не одна, по-видимому, чикуита! Так я, пожалуй, к их веселью присоединюсь…
— Что ты здесь забыл, Сергей? Смирнов!
Я подскакиваю на месте — стоит за дверью, наполовину освещена, наполовину скрыта.
— Ты не отвечаешь на звонки, твоя бабушка волнуется.
— Она мне не звонила. Это ложь! Откуда у тебя мои ключи?
— Догадайся, чика.
Женька хмыкает, разворачивается ко мне спиной и гордо шествует на кухню.
— Так я войду? — стараюсь расслабиться и улыбнуться.
— Ты уже вошел.
Прикрываю дверь и осматриваюсь в обстановке. За три месяца нашего знакомства дальше запертой входной двери допущен не был. Теперь представился шанс — ну так воспользуйся им сполна, «Сережа»!
— Женя…
— Я на кухне.
Снимаю обувь и мягкой поступью иду туда, откуда слышу женский голос. Это… Что?
Дымовая завеса — адский сигаретный дым. Никотин, никотин, никотин… И Женя, сидящая с задранной одной ногой, на табуретке за кухонным столом с зажатой сигаретой.
— Ты куришь?
— Еще не решила. Пока учусь. Простажируешь, Сергей Максимович? Передашь свой ценный опыт?
Наглею и ближе подхожу. Вытаскиваю белую отраву и раздавливаю в пепельнице, заполненной до краев испорченными сигаретами.
— Жень…
— Ничего не говори, Сергей. Все пройдет.
— Поговорим? — оглядываюсь в поисках стула.
Женя, цепляя стопой высокую табуретку, подтягивает и предлагает мне на нее присесть:
— Спасибо, — благодарю за щедрую подачку.
Она не смотрит на меня. Вернее… Женя смотрит мимо.
— Я обидел тебя?
— Я же сказала тебе «спасибо». Какие обиды, все нормально, мы с тобой в расчете…
Я швырнул ей деньги! Идиот! Вот что ее разозлило!
— День неудачно начался тогда. Я…
— Как там Свят?
Три дня назад его забрали, Женя! Ты ведь знаешь… Зачем? Или ты специально провоцируешь меня?
— Не уточнял! У него есть семья…
— Значит, поигрался…
Бросил! Брат был прав!
— Перестань, пожалуйста. Давай обсудим лучше наши отношения.
— Я что-то еще тебе должна? Мне кажется…
Беру ее кисть и подтягиваю к себе:
— Будешь со мной…
— Спать?
Я затыкаюсь! Она вообще не смотрит на меня — сканирует напротив стену, бегает глазами по картинам, словно таракан на цирковой арене.