Любовь (не) делится на три
Шрифт:
— Аделина Викторовна? Капитан Юсупов и майор Федотов по вашему заявлению.
Пытаюсь сообразить, какое заявление писала, и вспоминаю, что сразу после аварии меня опрашивали и просили подписать бумаги.
— Разъясните.
— Вот, — протягивает мне несколько бумажек с моей подписью. «Заявление об угрозе жизни», «Исковое заявление о возмещении вреда, причиненного здоровью».
Бегло читаю, вспоминая, когда успела столько настрочить. Наверное, я была в состоянии шока…
— И что вы от меня хотите?
—
— И что еще он наговорил?! И вообще, откуда у него столько информации?! — сжимаю зубы.
— Мы проверили его слова. Ваша подруга Вера Авдеева подтвердила, что вы упоминали про записки. Более того, она сообщила нам, что именно по этому поводу вы и пришли в тот день к участковому, но вас сшиб автомобиль. Это правда?
— Да, — прикрываю глаза. Мне совершенно не нравится то, что происходит.
— Кстати, а что вы делаете в квартире господина Суржевского? — наконец-то интересуется капитан.
— Моя личная жизнь имеет отношение к делу?
— Ну, пока преступник на свободе, все, что касается вас имеет прямое отношение к делу. А сам Вадим Эдуардович сейчас где находится? — продолжает вежливо уточнять, заглядывая через плечо в коридор.
В этот момент двери лифта открываются и на площадке появляется Суржевский. Он меняется в лице, увидев, что я не одна.
— Что тут происходит? — проталкивается мимо полицейских и загораживает меня. А мне хочется, наоборот, спрятать его. Закрыть от этих товарищей в погонах. Чувствует мое сердце, что неспроста они пришли в эту квартиру…
Вцепляюсь пальцами в его руку, будто бы это чем-то поможет.
— Вадим Эдуардович, Капитан Юсупов и майор Федотов, — представляются, но теперь уже размахивая корочками перед ним.
— По какому вопросу?
— Хотели бы с вами побеседовать. В отделении.
— В смысле в отделении?! — вылезаю из-за его спины. — Он никуда не поедет.
— Это, Аделина Викторовна, уже не вам решать.
— Как не мне? Давайте сюда эти бумажки. Я аннулирую все заявления.
— Кроме этих заявлений, есть еще одно, от господина Волжанина. Он настаивает на аресте вашего эм… соседа. Или кем вы теперь друг другу приходитесь? Сожители? — поднимает бровь майор Федотов.
— Это не относится к делу, — спокойно говорит Вадим. — Могу я поинтересоваться, в чем меня обвиняют?
— Пока мы всего лишь просим вас проехать с нами на допрос. Обвинения выносить рановато, так что не волнуйтесь, Аделина Викторовна. Если господин Суржевский невиновен, то и бояться ему нечего. Так ведь? — смотрит, сощурившись.
— Но у тебя же есть алиби, —
— Тише, кошечка, — Вадим ласково гладит меня по волосам. — я действительно был занят частным приемом.
— Значит, нужно позвонить этому клиенту прямо сейчас!
— Аделина Викторовна, мы уже проверили «алиби» Вадима Эдуардовича. Этот клиент, Максим Петренко, сообщил нам занятную информацию о том, что сеанс действительно планировался. Но молодой человек отменил его и не явился на прием.
— Но это же вранье, — спокойно говорит Вадим, вытаскивая телефон и быстро набирая номер клиента.
Конечно же, абонент недоступен.
— Господин Суржевский, думаю, дальнейшие вопросы мы зададим вам в отделении. Пройдемте.
— Но как же… — цепляюсь за него, едва сдерживая истерику. Только этого не хватало! Да как они вообще смеют?!
— Я выясню, кто в этом замешан, слышишь? — шепчет на ухо. — Никого не впускай домой. Поняла?
Слабо киваю.
— Люблю тебя, — с этими словами он поспешно уходит в сопровождении двух «блюстителей закона». А я так и остаюсь смотреть на то, как рушатся мои надежды.
Можно ли после такого сидеть сложа руки? Нет. Я не знаю, что делать, но ждать, пока на Вадима навешают то, чего он не совершал, абсолютно нет никого желания.
«А если это он был за рулем авто? Если он подсунул записку?..» — нашептывает тихий голосок сомнения.
Нет! Вадим уж точно не мог подбросить мне первую записку. Суржевский не знал, в каком номере я остановилась. Да и мотивов у него нет… Я не переходила ему дорогу, не делала ничего плохого его семье…
Как же сложно!
Сажусь на диван, обхватывая руками плечи. Голова снова начинает болеть, слишком много стресса, слишком много мыслей, да и сотрясение — это не шуточки. Придется снова принимать таблетки.
Пока ищу у Суржевского аптечку, в дверь опять звонят.
— Неужели его отпустили?! — маленький лучик надежды проскальзывает, пока я несусь открывать. Но за дверью вовсе не он.
— Вадим Эдуардович! Уберите машину с моего парковочного места! — сердитая дама колотит в дверь, поняв, что открывать я не собираюсь. — Я видела вас, знаю что вы дома! Открывайте немедленно! Иначе вызову эвакуатор.
Бросаю взгляд на полку. Ключи от его автомобиля преспокойно лежат, поигрывая отблеском света на брелоке.
— Ну ладно, погодите у меня! Да за что ж так не повезло с соседями?! — орет на весь подъезд. — То затопят! То приходят на прием, ошибаясь квартирами! Задолбали!
Приоткрываю дверь, чтобы заткнуть ей рот, и тут до меня доходит…
— Добрый вечер, уважаемая соседка снизу. Во-первых, прекратите кричать на весь дом. Во-вторых, перестаньте клеветать. Это статья, между прочим.