Любовь в облаках
Шрифт:
Очевидно, пьянеет она быстро.
Цзи Боцзай задержал на ней взгляд чуть дольше, чем собирался — и, не удержавшись, вновь поднёс чашу к её губам, угощая ещё парой глотков.
Вино быстро ударило в голову. Мин И с покрасневшими уголками глаз что-то пробормотала, уткнувшись лбом ему в грудь:
— Не хочу больше…
Она прижалась к нему, как котёнок, мягко тёрлась щекой о его халат. Белоснежные ручки вдруг инстинктивно обвили его талию — крепко, с мольбой, как будто схватилась за спасительный плот посреди бурного моря.
Цзи
Тот самый чиновник, всё это время, наблюдавший за ними с усмешкой, не выдержал:
— Ты что, и правда собрался забрать её с собой?
Цзи Боцзай бросил в его сторону ленивый, холодный взгляд:
— Ну и?
— Да просто… — тот покачал головой, откинувшись на подушку. — Это ведь совсем не похоже на тебя. Сколько их было — танцовщиц, певичек — и ни одну ты не оставлял. Не поступай с ней так, будто мстишь кому-то. Здесь, на этом пиру, все и так по жизни не слишком счастливы…
Разболтался.
Цзи Боцзай не стал отвечать. Только глянул на девчонку в своих объятиях — а та уже начинала клевать носом, глаза полузакрыты, дыхание тёплое, тихое.
Он спокойно поднялся.
— С Цянь Ли сам разберись. А я — ухожу.
— Ну конечно, — проворчал чиновник, криво усмехнувшись. — Быстро ты мне тут обязанности раскидал…
Он тихо фыркнул и, крепче прижав к себе эту мягкую, тёплую «нефритовую прелесть», развернулся и вышел через боковую дверь — даже не потрудившись попрощаться с главным министром.
— Этот человек… — придворный астролог, сидевший рядом с министром, проводил его взглядом и слегка покачал головой. — Способностей у него — с избытком, а вот выдержки не хватает.
Министр лишь усмехнулся:
— Сейчас бойцов настоящих — днём с огнём не сыщешь. Если у него и появилась страсть хоть к чему-нибудь — уже хорошо. Лучше уж так, чем если бы ему всё было безразлично.
— Вы правы, Ваша Милость.
Музыка в зале продолжала звучать — перезвон струн и дыхание флейт наполняли пространство. А в это время Цзи Боцзай, пройдя через Лунные врата внутреннего двора, уже ступал по вымощенной голубым камнем императорской дороге.
— Ууу… как всё качается… — пробормотала девушка у него на руках.
Он усмехнулся, глядя на неё с нескрываемым азартом:
— Это ты ещё не знаешь, что дальше будет качаться сильнее.
Мин И всполошилась, тут же зажала себе лоб ладошкой:
— Если будет ещё сильнее — меня точно прольёт…
Дышала она вином и цветами, её голос был мягким, пьяным — и чертовски милым.
Он не удержался и спросил:
— А что именно прольёт?
— Я! — с совершенно искренней серьёзностью в голосе сказала она.
— Ты — это кто?
— Я ведь… золотой кубок, — бормотала она, наивно и всерьёз, всё ещё придерживая лоб ладошкой. — Только что в меня
Он тихо рассмеялся — тепло, с искрой.Наклонился ближе, коснулся её руки и, шутливо поигрывая голосом, прошептал:
— А если выпить — тогда и проливаться не придётся.
Она долго переваривала сказанное, задумчиво нахмурившись.Потом, кивнув почти с благоговейной серьёзностью, отпустила ладонь и подалась к нему, приподняв лоб:
— Выпейте… чуть-чуть. Только совсем чуть-чуть.
Он не выдержал. Его смех, звонкий и искренний, сорвался с губ, пока он поднимал её в объятия. Скользнув губами по её лбу, он опустился чуть ниже — и уже без игры, без намёков, поцеловал её в губы.
Мин И вздрогнула, зрачки её дрогнули — но уже через миг в них расцвёл полусонный туман.
Она пролепетала что-то в полувздохе, будто хотела отстраниться, но…Он был умелым, медленным и мягким, как ветер перед грозой.Этот поцелуй не навязывался — он успокаивал, разоружал, растекался, пока её тело не растаяло в его руках, а мысли не распались, словно распущенные цветы.
На небе мерцали звёзды. Их было так много — и близкие, и дальние — что они затопили всё небо, осыпая его жемчужным светом. Некоторые были ярче самой луны — ледяно-голубые, дымчато-фиолетовые, медово-жёлтые. Они дрожали в ночной синеве, как капли света в сказочном мире, далёком и чудесном.
Она всё смотрела и смотрела… но веки становились всё тяжелее.
Сначала медленно опускались, потом дрожали, а потом и вовсе не открылись.
Цзи Боцзай аккуратно поднял её на руки и перенёс в повозку, обитую звериным мехом. Его взгляд был мягким, даже ласковым — тот самый, которого никогда не видел никто в зале.
Возница спросил нерешительно:
— Господин, возвращаемся в главное поместье?
— Нет. В восточное поместье.
— Слушаюсь.
Мин И лежала у него на коленях, свернувшись клубочком, будто приручённый зверёк. Спала она тихо и спокойно, с доверием, как будто рядом с ним — действительно безопасно.
Цзи Боцзай взял в пальцы прядь её волос, лениво перебирая сквозь неё. Потом поднял её руку и внимательно посмотрел.
Снаружи кожа была нежная, белая, как лепесток…
Но подушечки пальцев — грубоватые, с лёгкой жёсткостью. Как будто эти руки давно привыкли к тяжёлой работе.
Он опустил ресницы и будто бы ничего не заметил. Только провёл пальцами по её щеке — осторожно, как по рисовой бумаге.
Когда повозка остановилась у восточного поместья, он коротко велел:
— Скажи Не Сю, чтобы прислал мои вещи.
— Есть.
А во дворе, заслышав прибытие господина, все уже суетились. Горничные, тётушки, служанки — быстро вышли навстречу.
У них был глаз наметанный — с первого взгляда поняли, что девушка не простая.
Мин И тут же отвели купаться, переодеваться и… заодно проверить её состояние.