Любовь в облаках
Шрифт:
Но не прошло и половины благовонной палочки, как из-за занавеси раздался её голос — на этот раз, с ещё более мирной интонацией:
— Тётушка, а где вы купили этот материал? Узор такой красивый… Я бы хотела такой для своей мамы, сшить ей платье.
Тётушка Сюнь ощутила, как у неё на виске начали пульсировать вены.Уголок глаза дёрнулся.
Она повидала у этого господина всех возможных женщин — томных, горделивых, игривых, молчаливых…Но такой болтушки — не встречала никогда.Как попугай, только в человеческом обличье.
И
Краем глаза она заметила, как Мин И озирается по сторонам, глядит на неё такими жалобно-скучающими глазами, будто больше в этом мире разговаривать не с кем.
Всё-таки что-то дрогнуло. Сердце — или нервы — но тётушка Сюнь вздохнула и нехотя ответила:
— Этот материал в продаже не найдёшь. Его выдали как награду, во внутреннем дворце.
Лучше бы она вовсе не отвечала.Потому что стоило ей только вымолвить одно слово, как у девчонки буквально загорелись глаза — и она с видом утопающего, нашедшего соломинку, ухватилась за её рукав:
— А эти кешью — тоже из внутреннего двора? Они в сто раз вкуснее, чем у нас, в саду танцовщиц!
— А дорожка в этом поместье — такая ровная, интересно, если кувыркаться от задних ворот к передним, сколько кувырков получится?
— А занавесь с золотой вуалью — невероятная! С вышивкой! Это ж, наверное, целое состояние!
— Матушка, кешью будете? Я вам почищу, я в этом профи, правда! Когда меня выбрали в танцовщицы, я же тогда…
Тётушка Сюнь уже жалела, что вообще заговорила.
Эта девчонка, кажется, знала только два режима: «молчит» и «болтает без остановки». Она уже успела рассказать, как впервые надела наряд танцовщицы, как перепутала имя старшей наставницы, как сбежала от гадателя, как научилась крутиться на каблуках, и даже — как один раз закусила язык во время исполнения.
Весь полдень прошёл под её стрекот.
Тётушка Сюнь тёрла уши, всё чаще бросая взгляды в сторону дверей, с первым в жизни искренним желанием — чтобы господин скорее пришёл и забрал эту напасть с её головы.
Глава 4. Прямолинейная маленькая танцовщица
Цзи Боцзай неожиданно чихнул.
Сидящий напротив него Янь Сяо лениво обмахивался веером:
— Что, твоя ветреность в простуду переросла?
— Каркай дальше, — буркнул Цзи Боцзай, раздражённо глянув на него. — Если б я был тобой, я бы молился, чтобы со мной ничего не случилось. А то этот бардак на тебя свалится — вот тогда и посмотрим, как ты вывернешься.
При упоминании об этом Янь Сяо тут же утратил весь свой весёлый вид, тяжело вздохнул:
— И скажи мне, за что мне такая удача? Собирался спокойно отдохнуть хотя бы три дня — и на тебе: из трёх лекарей Байцаотанга[1] двоих нашли мёртвыми.
— По-моему, наоборот, тебе повезло. Два старых лекаря мертвы — тебе сразу же открывается вакансия.Твой мотив для убийства куда убедительнее, чем у танцовщиц.
Янь Сяо замер с веером в руке… потом
— Это всё потому, что вчера та маленькая красавица посмотрела на меня чуть дольше, да? Так ты теперь решил меня оговорить с чистой совестью?!
Цзи Боцзай оттолкнул его руку, холодно бросив:
— С чего ты взял, что она смотрела на тебя дольше? Она сейчас вообще-то в моём доме.
— Женщину можно заставить, — с видом знатока вздохнул Янь Сяо. — А вот сердце её — нет.Прямо вижу, как бедняжка в твоём поместье сейчас тонет в слезах, обнимая подушку…
Цзи Боцзай сделал вид, что встал.
— Эй-эй! — Янь Сяо тут же подскочил, засмеявшись и потянув его обратно. — Ладно-ладно, не будем об этом.Слушай, брат, я хоть и разбираюсь в медицине, но в ядах ты спец, не я. А у нас коронер хочет, чтобы я определил, что за отрава.
Он вытащил серебряное блюдо, на котором лежал аккуратный конус с тонкой пылью сиреневого оттенка. — Вчерашние мертвецы — у всех на палочках был этот порошок. Не растворяется в воде, цвета бледно-фиолетового, запаха нет.Я уже все книги перерыл — ни в одной не нашёл упоминания.
Цзи Боцзай лениво взял поднос, бросил взгляд — и почти зевнул:
— Да это же просто трава беспечности.
— Что?.. — Янь Сяо ошарашенно распахнул глаза. — Ты с одного взгляда это определил?!
— Вот почему я и говорю: ты — шарлатан в медицине, — усмехнулся Цзи Боцзай, бросая на него насмешливый взгляд. — Когда я уже знал, как различать яды, ты ещё по базарам бегал, обманывая простаков своими зельями.
Янь Сяо понял, что спорить с ним сейчас смысла нет — да и дело важнее. Получив ответ, он тут же велел слуге передать сведения следователю.
— Трава беспечности — это ведь вещь из императорских садов, — проговорил он, нахмурившись. — Такой яд может оказаться только у тех, кто имеет доступ ко дворцу.А в зале среди гостей свободно передвигались только танцовщицы. Остальные сидели по местам.Значит, если кто и мог подсыпать яд, то только они.
Он задумался, глядя в пространство:
— Но ведь все танцовщицы — из школы при дворе. Их готовил сам Великий министр… Зачем ему понадобилось убивать мелких стариков, у которых и власти-то нет? Если уж решать — так он бы просто велел казнить, без лишних игр.
— Ты, напомню, лекарь, а не следователь. Меньше думай — больше лечи. — Цзи Боцзай встал, стряхнув складки одежды. — А если больше дел нет, я пойду.
Янь Сяо был всё ещё погружён в размышления, но махнул рукой:
— Иди уже.
Цзи Боцзай фыркнул и, пробурчав под нос ругательство, развернулся и один покинул внутренний двор.
После убийства меры безопасности усилились.Во дворце и на улицах ввели строгую охрану, на каждом повороте — дозоры, проход не без допросов.Цзи Боцзай раздражённо отмахивался от стражи, пока не вернулся в своё поместье раньше обычного.