Любовь

Чекалов Иван

Тюрьма

На свадьбу врываются ежики и арестовывают Диму за политические разговоры. Его сажают в тюрьму. С Дашей они встречаются очень редко, раз в полгода. Однажды Даше удается спрятать в цедре мандарина ключ, чтобы помочь Диме сбежать, но ключ подходит лишь для папиной машины. Проходит время. Дашу пытаются соблазнить разные мальчики. Один катается с ней в лодке по бумажному морю. Вокруг них горы, водопады, гейзеры. Другой мальчик всегда идет впереди Даши. Он ругает свои туфли. У него коричневая сумка, точно такая же, какую носит Дима. Проходит время. Дима выходит из тюрьмы. В тюрьме он подружился с сектой убийц-полуволшебников. Даша их боится. Дима почти все время молчит и редко

возвращается домой. Даша плачет. Она одна дома. Шторм. Бумага с моря запечатывает окна. Дима все не приходит, хотя должен был прийти два часа назад. Где-то под полом ежики царапают паркет. Димы не видно даже в подзорную трубу. На столе у Даши ужин, она приготовила его для Димы — суфле из мандаринов. Оно покрылось плесенью и превратилось в огромного страшного мальчика. Огромный страшный мальчик пахнет ежиками и сопит. Огромный страшный мальчик повторяет: «Даша, Даша, Дашенька». Огромный страшный мальчик забивает Дашу в угол. Огромный страшный мальчик улыбается и булькает, когда пытается дотянуться до Дашиных волос. Огромный страшный мальчик хватает Дашу. Огромный страшный мальчик вытягивает шею. Огромный страшный мальчик выкатывает глаза, и Даша чувствует, что если прямо сейчас, в эту самую секунду не проснется, то он ее…

Глава 10

Папины шаги

Даша вскочила с постели и заплакала. «Ты дома, Даша, все хорошо». Она огляделась. Ничего не изменилось. Проверила часы — словно и не спала. А столько всего снилось! Как удивительно бывает: проживаешь, пока спишь, целую жизнь, наполненную историями, подробностями, сюжетами, а потом просыпаешься — и нет их всех, слава богу еще, если что-то сможешь вспомнить!

Во входной двери щелкнул замок. Даша юркнула под одеяло.

Это были папины шаги. Их Даша бы узнала где угодно. Она и забыла: папа уехал в гости к брату и так до сих пор не возвратился. Мама, пока у Даши была прощальная вечеринка, пошла с подружками в кино, но мама-то вернулась, да и притом очень невовремя, так что пришлось всех прогонять, а папа вот вернулся только сейчас. Он постарался тихо повесить куртку, разуться, но со страшным грохотом уронил что-то на пол. В маминой комнате включился свет.

— Все спят?

— Конечно! Чего не отвечал?

— Мы с Володей выпили немного, ему коньяк начальник подарил…

— Много пили?

— Да нет.

— Тише! Ты как ее довезти собираешься?

— Кого?

— Никого!

— Слышь, а мне Володя-таки сказал.

— Что сказал?

— Про восемь лет.

— Про что?

— Ну. «Где ты был последние восемь лет?» — сказал.

— А ты ему?

— Налил.

Свет в родительской комнате потух, в квартире снова стало тихо. Даша поглядела в окно — и ей показалось, что густое небо соткано из лоскутков ста тридцати восьми разнообразных тканей.

Глава 11

Где Даша была последние восемь лет

Лучше спросите, где Даша не была! Она путешествовала по Франции, Италии и Греции; с родителями ездила в Брюссель, где посмотрела «Смерть Марата»; вместе с классом побывала в Ярославле, вернувшись из которого (дело было в шестом классе) на переходе со станции «Чистые пруды» на «Сретенский бульвар» пережила событие невообразимой важности, связанное с Колей П., который был не только очень симпатичным, но и читал ей с выражением стихи — не без ошибок, но ведь с выражением!

За эти восемь лет Даша повзрослела на все десять — ведь в этот промежуток она не только наездилась по мировым столицам, но и, к примеру, в первый раз поцеловалась. Она вообще много чего за это время сделала впервые: впервые ела черную икру, тартар, креветки; попробовала впервые алкоголь (до этого лишь раз пригубила, в Керчи, тогда дедушка Саша дал ей пиво вместо яблочного сока) и сигареты (мы, ей-богу, до сих пор пугаемся об этом говорить). Кроме того, все эти годы Даша принимала жизненно важные решения. В тринадцать Даша придумала, что будет носить шапку, — и всю среднюю школу ее честно носила. Тогда же поклялась,

что ни за что, ну вот ни в жизнь больше не сядет с Колей П., — слово пришлось нарушить лишь однажды, ей было шестнадцать. Именно в это время Даша стала музыкантом — сначала долго играла на гитаре, потом — на фортепиано. В пятнадцать стала писать песни, в шестнадцать выпустила первый альбом. В семнадцать твердо решила превратиться в музыканта, а в восемнадцать выпустилась из школы — и, вместо того чтобы идти на психологический факультет университета, как того ждали родители, пошла на курсы юных музыкантов. На курсах Даша познакомилась с целой прорвой мальчиков и девочек, но никогда не забывала школьных подружек и Витю, мальчика, цитировавшего Пушкина гораздо лучше Коли П.

За эти восемь лет Даша Наумова выплакала триста ведер слез, из которых только первые две сотни предназначались Вите, а остальные были пролиты по поводу мировых проблем (чем Даша заслуженно гордилась), и высмешила смеха больше, чем светит звезд на небе. В семнадцать Даша получила первую зарплату. Раньше родители давали ей деньги за оценки (пятерка — пятьдесят рублей, четверка — тридцать, за тройку она не получала ничего, а после двойки отдавала сорок; такую финансовую схему Даша со временем признала неудачной, ибо должна была родителям ужасно много денег). Зарплату выдали за урок вокала, она учила мальчика и поэтому занятия долго не продлились. Первую же тысячу рублей Даша потратила на то, чтобы купить себе гантели — ведь несмотря на то, что выглядела она очень и очень хорошо, сама это подчас не замечала. Три года она сидела на диетах, пять лет пыталась заниматься спортом, всю жизнь расстраивалась, глядя на весы.

Было еще кое-что важное, о чем, пожалуй, стоит рассказать. Это она тоже сделала в первый — ах, но не в последний! — раз, об этом она мечтала очень много лет, этого боялась и не знала точно, что это такое. Она неоднократно видела, как это делают в кино, слышала об этом от взрослых подружек, а несколько мальчиков (включая Колю П.) имели наглость ей об этом намекнуть. День, когда это наконец случилось, Даша Наумова запомнит на всю жизнь. Ей было семнадцать, и она… В тот день ей… Сначала к ней подошел мальчик с музыкальных курсов… Нет, никак не выходит! Постойте, мы попробуем иначе. В тот самый день жара летнего вчера совершенно отвечала внутреннему жару Даши… Эх! Нет, здесь точно нужно отыскать подход. Не думайте, мы не избегаем этой темы. Но ведь так трудно!.. Вот если бы об этом написали Петрарка или Дант… Давайте вернемся к музыке — прибьемся к этой гавани безопасных тем — а тот июльский вечер отложим для следующей книги.

Глава 12

Как Даша гитару настраивала (продолжение)

Мама поцеловала Дашу в лоб и ушла готовить завтрак. Даша осталась одна. Вернее, не совсем. С гитарой.

«Жизни больше нет, — подумала она. — Есть череда тяжелейших ударов. Наверное, это и называется взрослеть. Ах, боже! Сколько еще страданий выдержит моя душа?» На ум приходили воспоминания прожитых трагедий. «Я как Жанна д’Арк!» — поняла Даша, обращая взор в окно. Она старалась сидеть неподвижно, не сутулясь и не моргая, чтобы выглядеть древнегреческой богиней. Решив, что это у нее получается очень хорошо, Даша немного успокоилась. Мамин подарок все еще ее терзал. И хотя подарок этот был противен Даше до глубины души, одного она не могла не признать: гитара была что надо. Дело было даже не в блестящем лаке (хотя на солнце он блестел, как золотой рудник) или красивой древесине — дело было в чем-то таком, что в двух словах и не расскажешь; но чем дольше Даша глядела на гитару, тем больше ей хотелось на гитаре поиграть.

Сначала Даша невзначай, словно бы случайно, придвинулась к инструменту. Потом вдруг оказалась еще на сантиметр ближе. И еще чуточку — пока между ними не осталось две-три складки одеяла. Тогда Даша, намеренно не глядя в сторону подарка, нащупала его вслепую. «Будь гордой, гордой, гордой…» — гипнотизировала она себя, а сама уже тянулась к гитаре второй рукой. Теперь она нащупала струны. Очень странное ощущение — мама сказала, что нейлоновые струны намного легче металлических, а казались они при этом натянутыми, как Дашины нервы перед днем рождения.