Любовница бури
Шрифт:
Вольф остановился перед массивной дубовой дверью и только здесь позволил себе обернуться и посмотреть на свою попутчицу, словно нуждаясь в ее согласии, прежде чем войти внутрь.
Поль все это время сжимала пальцы на рукоятке револьвера, спрятанного в кармане, готовая, в любой момент перейти к решительным действиям. И, конечно, это не укрылось от цепкого взгляда Вольфа. Он насмешливо улыбнулся одними уголками губ.
– Тебе не стоит пренебрегать гостеприимством, - сказал он, и, особенно язвительно добавил, выдержав короткую паузу, - впрочем, с твоим воспитанием, я ничему не удивлюсь.
Глава
Аквитания, декабрь 1941г.
Время снова замедлилось. И теперь каждый день казался целой неделей.
В солнечные дни Поль хотя бы по менявшемуся небу могла различать окончание очередных суток, но легче от этого ее ожидание не становилось. По ее примерным подсчетам, Кэтрин держали в карцере уже около недели, если не больше.
Поль снова делала отметки на стене барака, это помогало ей удержаться от падения в мутную бездну безвременья лагерной монотонности.
Она почти перестала есть, отдавая свои порции товарищам по заключению, ночью не могла сомкнуть глаз и прислушивалась к каждому шороху. У нее почти не осталось сил, она с трудом добиралась до завода, едва могла поднять даже легкие детали; и все валилось у нее из рук.
Именно в это тяжелое время она больше всего жалела о том, что прервала свои сложные отношения с Монстром, потому что сейчас она нуждалась в нем как никогда. Только он теперь мог развеять пугающую неизвестность на счет судьбы Кэтти.
Поль пыталась позвать его мысленно, но в ответ слышала только тишину, глухую и пустую. Девушка готова была просить прощения за свои резкие слова хоть на коленях, наплевав на остатки растоптанной гордости.
Согласилась бы уже на что угодно, хоть стать его ученицей, хоть любовницей, хоть просто игрушкой. Лишь бы закончилась эта пытка. Лишь бы знать, что Кэтрин все еще жива. И наконец-то ее молитвы были услышаны, когда минул одиннадцатый день.
Поль сняли с работы на заводе и конвоировали в уже печально знакомый ей административный блок. С трудом передвигая ноги, она плелась за охранниками, тщетно пытаясь подобрать слова для предстоящего тяжелого разговора. Мысли путались, каждое с трудом построенное предложение казалось еще более нелепым, чем предыдущее. Арестантка почему-то пыталась вспомнить все ситуации в своей жизни, когда ей приходилось просить прощения, но все ссоры с друзьями казались глупыми и пустыми, да и она вроде бы редко переходила рамки допустимого и не была конфликтным человеком. Ссорились они только с Паскалем, когда уже начали работать на французское сопротивление. Причиной их раздора были опасные и серьезные миссии, за которые бралась Поль. Француз страшно переживал за маленькую, хрупкую девушку и пытался всеми силами уберечь ее от войны. Впрочем, поэтому же поводу они постоянно сцеплялись и с Кэтрин. В отличие от Поль, она словно испытывала особенное удовольствие от риска, которому подвергала свою жизнь по случаю и без.
Поль была хоть немного благоразумна, чего нельзя было сказать об американке. Сама она то взрослела в пустыне, где нужно было каждый день думать о том, как сохранить собственную жизнь, когда подруга выросла с сестрами и братом-двойняшкой в богатой квартире отца и только и делала, что искала приключений, будучи всегда избалованной и сытой наследницей.
Удивительно, как они вообще смогли стать такими хорошими
Поэтому теперь Поль совершенно не знала, как ей говорить с Монстром. Монстром, у которого за жуткой маской пряталась очень чувствительная и изувеченная душа, в которую она успела невольно вогнать очередной железный штырь своим непониманием.
Арестантку снова пристегнули к креслу, но она даже была благодарна за это – из-за недосыпа и недоедания ей с трудом удавалось сохранять прямое положение тела. А так – хотя бы кожаные ремни удерживали ее от того, чтобы не разбить нос о холодный бетон на полу. Сердце девушки бешено билось в предвкушении встречи.
Однако, вместо Монстра в допросную своей геометричной походкой шагнул рыжий офицер. Он остановился на внушительном расстоянии от девушки, сцепив руки за спиной, и слегка склонил голову на бок, разглядывая арестантку. Как бабочку, приколотую булавкой. Как музейный экспонат.
– Не ожидала увидеть меня? – скорее констатировал факт, чем спросил Вольф и голос его был абсолютно лишен какого-либо выражения, даже когда он произнес следующее, - прискорбно сообщать, но мне пришлось пресечь грубое нарушение правил, допущенное лейтенантом Келером, во время его руководства лагерем. Свиданки между офицерским составом и… заключенными недопустимы.
– Тогда зачем я здесь? – вяло откликнулась Поль. Прилив адреналина придал ей сил, она немного взбодрилась, даже будучи безумно уставшей. Вероятно, встреча с рыжим офицером связана с Кэтрин… или с Монстром. Обе возможные причины не предвещали ничего хорошего. Сердце отбивало бешенный ритм, отдаваясь в слегка заложенные от перепадов давления уши. В глазах предательски потемнело.
– Видишь ли, - Вольф медленно шагнул в ее сторону и оказался в круге света от тусклой лампочки, - к несчастью… мне довелось довольно близко познакомиться с унтершарфюрером Шварцем. Я сделал определенные выводы. Например, что в его привычки не входит заводить любовниц.
Поль нервно сглотнула, уже порядочно уставшая от того, что чья-либо личная жизнь у нацистов и обитателей лагеря была чем-то вроде всеобщего достояния. Но Вольф явно не походил на того человека, который притащил ее сюда, чтобы немного утолить свое любопытство и получить подтверждение гуляющим в Гюрсе сплетням.
Да, девушка знала, что многие немцы были еще теми извращенцами и вполне могли нуждаться в вытягивании грязных подробностей. Но рыжего офицера явно интересовало кое-что другое. К счастью, он не имел склонности говорить загадками.
– Он не обратил бы внимания на девчонку с африканской помойки, - продолжал Вольф, обходя Поль по кругу, самодовольно блеснув познаниями в ее биографии, явно почерпнутыми из предусмотрительно изученного личного дела, - и мне хотелось бы узнать истинную причину.
Поль мучительно соображала, пытаясь обуздать пляшущие от волнения мысли. Чего он хочет? К чему клонит?
Осознание сложившейся ситуации пронзило Поль приступом мышечной боли, словно по позвоночнику пустили разряд электричества. Она даже заерзала на своем неудобном сидении, пытаясь хоть немного выпустить искры, гуляющие по телу.