Люди государевы

Брычков Павел Алексеевич

— Ладно, бери, да гляди, чтоб не уте»…

— От меня не уйдет, — сказал Верещагин и кивнул калмыку: — Пойдем…

Когда свернули в улочку, ведущую к канцелярии земских дел, Верещагин сурово сказал:

— Ну! Руки целуй, рожа калмыцкая, от цепи избавил… Все ли рассказал полковнику, что в доме вора Немчинова было… Можа, еще что вспомнишь?..

Увидев вышедшего из канцелярии Анику Переплетчикова, калмык обрадонанно зашептал:

— Судья-бачка, Степка жена полковника уводил…

— Слышь! Пацан твой к засевшим изменникам лазит, — сказал Верещагин. —

Гляди у меня!..

— Приструню, Ларивон Степаныч, приструню… Совсем от рук отбился стервец…

А стервец сидел в это время с Федькой на чердаке дома Ивана Падуши, стоявшего через двор напротив дома Немчинова, и наблюдал через прорубленное в самцах оконце за тем, что делалось во дворе и вокруг. Они видели, как уговаривал протопоп засевших, как выбежал калмык Дмитрий… Только слышно ничего не было.

— Степ, подойти б к Дмитрию, может, от отца че передаст, не зря ж вышел…

— То-то не зря, вишь, с судьей пошел, а за караул не взяли… Лучше не высовываться… Да, чаю, уходить тебе с матерью надо из города…

— Че торопиться, никто про нас не знает.

— Хорошо бы…

Сзади послышался сухой шорох висевших на шесте веников: из сеней по лестнице поднялась жена Ивана Надуши.

— Уснул мой Иван Иваныч… Пойдемте, ребята, поешьте маленько хоть каши… Как оне там? Ваню моего видели?

— Видали…

— Этта Дашутка прибегала, про своего Василия спрашивала… Господи, господи, что деется на белом свете! День Ивана Купалы седни, а будто и не праздник вовсе, как вымерло все…

— Пойдем мы, тетка Анна, мамка небось потеряла, — сказал Федька.

— Куда вы теперь пойдете, солдаты кругом…

— Мы по задам…

— Верно, лучше обождать, — поддержал Степка.

Дождавшись темноты, пробрались крадучись к дому Максима Немчинова. Уже хотели войти во двор из-под повети, как вдруг Степка схватил Федьку за рукав и потащил за угол сарая. Из дома вышел Ларион Верещагин, за ним два солдата вели сопротивлявшуюся Катерину. Федька рванулся было к матери, но Степка повис на руке, остановил…

— Федька, уходить тебе надо из городу, — прошептал Степка.

— Теперь-то уж я никуда не пойду! — яростно выдохнул Федька.

Глава 31

Наконец-то полковник Батасов получил из Тобольска указ, как ему быть с запершимися отпорщиками. Губернатор Черкасский и вице-губернатор Петрово-Соловово писали, что по его лейб-гвардии капитана полковника Батасова отписке надлежит «…послать к полковнику Немчинову, велеть обнадеживать, что их велено только привести в Тобольск для разговора, и что губернатор с ними не хочет никакого зла учинить. А только желает с ними разговаривать и учинить по их желанию. А ежели они тем словам не поверят, и им показать фальшивую инструкцию, которая ныне послана к тебе».

Прочитав это, полковник Батасов ухмыльнулся, крикнул вестового и велел позвать капитана Ступина, капитана Нея и поручика Маремьянова. Сам продолжал читать указ. Далее в указе из Тобольска

говорилось, что «надобно отведывать доподлинно, есть ли у них порох, и, если есть, да немного, и опасности в том невозможно иметь, велеть прежде приготовить бочек 50, налить воды с вечера, и чтоб стояли на лошадях в таком месте, чтоб с тех дворов не было видно. И ту воду приготовить зело тихо и тайно, чтобы они не видали. И как будет готово, то в полночь велеть солдатам штурмовать, и ежели зажгут, то велеть отнимать и заливать, чтобы оных заводчиков живых взять…»

«Легко сказать, живых взять, дадутся ли…» — подумал Батасов и, дочитав указ, где между прочим говорилось, чтобы Исецкого и Глебовского послать в Тобольск за крепким караулом, стал просматривать фальшивую инструкцию.

Собрались вызванные им офицеры, и полковник Батасов объявил им:

— Господа штаб-офицеры! Из Тобольска от губернатора получен указ, как надлежит быть с засевшими отпорщиками. Соблаговолите выслушать.

Полковник Батасов прочитал указ и, оглядывая офицеров, сказал:

— Посему приказываю разрешить указанное дело сегодня! Капитан Ней, бери фальшивую инструкцию и немедля ступай к бунтовщикам в переговоры. Коли не поверят сей инструкции, дать им сроку до завтра… Капитан Ступин, тебе брать первую роту и готовить тайно бочки с водой и в темноте подвезти оные ко двору Немчинова, чтоб со двора их не было видно. Солдатам быть наготове с ведрами и топорами… Тебе, господин поручик, идти во вторую роту и готовить оную к штурму военным артикулом. Фузен зарядить, напротив ворот поставить тайно две пушки, дабы ворота те при надобности ими разбить. Штурм, коли бунтовщики после переговоров с капитаном Неем не выйдут, по моей команде в полночь. С Богом, господа!

А в доме Немчинова после побега калмыка Дмитрия настроение у казаков заметно сникло. Ходили злые и мрачные.

Вечером собрались у крыльца, на нижнюю ступеньку которого сел полковник Немчинов, и советовались, как быть дальше.

— Пробиваться надо было, — сказал Федор Терехов. — Падуша верно говорил, ушли бы в урман аль в Барабу — ищи нас!

— А детей, дом оставить? — сказал знаменщик Усков.

— И семьи бы за нами ушли, Сибирь велика, вольной земли много…

— Тебе ладно толковать, ты в Таре без году неделя, а каково нам, истинным казакам, кои счет ведут от святой ермаковой сотни? Мы к Таре намертво приросли, с мясом не оторвешь! — сердито сказал Иван Жаденов.

— Ты, стало быть, истинный казак, а я — нет! — взъярился Федор Терехов. — Ахал бы дядя, на себя глядя!

— Не ори! Твой дед из гулящих людей по прибору в казаки поверстан, а мы от старой сотни идем, — скривил рот Жаденов.

— Ах ты, сучье вымя, я тя щас так отделаю, ни одна бабка не отшепчет! Посмотрим, кто из нас настоящий казак! — выхватил из ножен Федор саблю и вскочил на полусогнутые ноги.

Иван Жаденов отпрянул в сторону, выхватил саблю и процедил сквозь зубы:

— Давай, давай, коли кочан лишний!