Люди и нелюди

Романова Галина Львовна

— Нет, я хочу, чтобы все считали, что вы уже передо мной извинились и получили полное прощение, — огорошил Лерой Му Георга.

Тот действительно был сбит с толку. Ему было не понято поведение карликанина.

— И что вы хотите взамен? — наудачу брякнул он и, как выяснилось, попал пальцем в небо.

— В обмен на это как бы состоявшееся прощение я всего лишь хочу пожелать вам как можно точнее, скорее и… решительнее, с той яростью и энергией, какую вы выказали в отношении меня… в отношении человека, хотя и представляющего другую расу, исполнить тот приказ, который вам вскоре могут отдать. Исполнить его, не считаясь ни с чем. Вы это сможете

лучше, чем кто бы то ни было. В вас есть нечто такое… нечто, что при других обстоятельствах неприемлемо и чему нет места в цивилизованном обществе. Но здесь и сейчас, на этой дикой, неосвоенной планете, на переднем крае борьбы человека и природы, как в первые века земной истории — а у нас с вами, хотите вы того или нет, одна общая мать, Земля! — чтобы вы здесь и сейчас поступили так, как поступали наши древние предки. Ваше негуманное поведение в другом месте и в другое время может показаться атавизмом, вредной мутацией, которую надлежит искоренить, заразой, от которой человечеству следует избавиться, если оно хочет и дальше шагать по звездам, осваивая новые миры и занимая положенное место в семье братьев по разуму. Но это где-то там, а не здесь, — карликанин подкреплял свои слова энергичными жестами, — когда-нибудь потом, а не сейчас. Вы меня понимаете?

— Не совсем, — слегка опешил от такого напора Георг. Он слегка запутался в обилии слов, и у него уже чесались кулаки опять приласкать краснокожего болтуна по темечку. И плевать на возможные наказания. Пусть хоть расстреляют потом, но лишь бы сейчас он перестал молоть чушь и коротко сказал, чего надо!

— Ну как же это так! Ведь, судя по той информации, которую мне о вас предоставили, у вас довольно высокий уровень интеллекта…

— Для военного? — не удержался Георг от сарказма.

— Да. То есть, — карликанин запнулся и впервые сбился с речи, — то есть, я хотел сказать… ну… есть же какие-то… э-э… ну как бы… критерии… умственного развития. И… Я вовсе не хотел вас обидеть! Но вы единственный, кто может справиться с возникшей проблемой! — выпалил он.

— Что за проблема?

— Животные! — выдохнул Лерой Му, делая большие глаза. — Те самые опасные хищные животные, которые напали на нашу базу. Те хищники, которые убили моих ассистентов и потом убили кое-кого еще! Понимаете? Те, из-за которых Карликания свернула все работы на планете до выяснения обстоятельств! Они существуют! Есть документальные свидетельства! Эти животные представляют опасность для людей! Для всех людей! И их надо уничтожить! И только вы можете это сделать!

— Вот теперь, — Георг без труда подавил желание как следует встряхнуть краснокожего коротышку, — я все понял. А теперь прошу извинить, но мне надо на камбуз.

До завтрака оставалось совсем немного времени, дежурный уже заканчивал разогревать пайки и выкладывать их порциями на подносы, а пришедшие первыми ученые и члены экипажа выстраивались в очередь. Вошедшего Георга его группа приветствовала коротко, по уставу, но когда он захотел встать в конце, пропихнули в первые ряды — мол, знаем, как на гауптвахте кормят. Поэтому и порцию он получил в числе первых.

И уже приканчивал гарнир, оставив галету и несколько пару пластинок шоколада на потом, когда рядом послышался женский голос:

— У вас тут не занято?

Георг поднял голову. Рядом с подносом стояла Ната.

— Нет, — буркнул он, не переставая жевать.

— Спасибо, — женщина села, открыла контейнер, вдохнула пар. — Опять каша.

Выдавила на нее из кюветы немного масла и принялась энергично перемешивать, явно оттягивая тот момент, когда надо было отправить в рот первую ложку.

— Вам не нравится? — сытый Георг посмотрел в ее тарелку. — Не привыкли к такой пище?

— Почему? Привыкла. Порой в экспедициях приходилось неделями жить на галетах и сухарях.

Просто… могли бы хоть чередовать. А то третий раз подряд одно и то же. Лапшу хотя бы заварили или пюре.

— Лапшу и пюре надо запаривать. А это долго. Тут все автоматическое. Дернул вот здесь, — он показал шнурок на торце контейнера, — и срабатывает генератор саморазгорева.

— И все равно, если есть выбор, глупо им не воспользоваться.

— Вам не нравится завтрак?

— Мне не нравится то, что на обед, ужин и завтрак подают одно и то же!

— Давайте я доем.

Ната открыла и закрыла рот. Ей понадобилось секунды две, чтобы придумать ответ. Но, услышав ее слова, Георг удивился. Он был уверен, что женщина скажет совсем другое.

— Вы голодный?

— С чего вы взяли?

— Я видела, как вы ели. Вы это просто уложили в себя и… и вас вчера не было ни за ужином, ни за обедом.

— Правильно, — он все-таки решил не оставлять шоколад и решительно закусил им кофе. — Я, как вы помните, сидел на гауптвахте. За рукоприкладство, — съехидничал он и вызывающе покосился на женщину. Как, мол, съела?

— Да я вас особенно не виню, — отмахнулась она. — Карликане, конечно, почти хозяева этой планеты и вроде как мы у них в наемниках, но… по последним данным… что еще скажет Галактический Совет… И… и, если честно, — понизила она голос, — меня он тоже немного раздражает. Но приходится сдерживаться.

— Ага. Принципы гуманизма, мирное сосуществование двух разумных рас и все такое прочее?

— Да нет, просто профессиональное. Я космоантрополог.

— Космо…

— Вообще-то, я антрополог широкого, так сказать, профиля. Космоантропология — одно из самых молодых ответвлений классической антропологии. Она изучает эволюцию человека в связи с влиянием на него космоса. Например, у нас, вангейцев, это практически не заметно. Мы и внешне и… генетически — земляне. Отличия минимальны — у большинства вангейцев просто другой оттенок кожи. И то он заметен не у всех. Я, например, уже имею этот слабый оливковый оттенок кожи, — она закатала рукав рубашки, — а моя подруга Линель — нет. Другой фенотип. Мой доминантный, ее — рецессивный. В будущем, пять-шесть поколений спустя, людей с моим фенотипом будет подавляющее большинство. Но чтобы это стало явным и легко отличимым, должно пройти еще лет двести или триста. Другое дело — карликане. На их генотип влияние их новой родины оказалось намного больше. Там совсем иные условия жизни. Там людям пришлось… мутировать. И научиться выживать. За почти полторы тысячи лет полной изоляции там сложилось определенное общество, которое научилось контролировать свои потребности и привычки. Контролировать все — от фасонов одежды и рациона питания до общественных отношений. Их странные манеры…

— Болтливость.

— Их многоречивость, — поправила Ната, — тоже результат выживания. В гневе или азарте можно сказать противнику резкое слово. Одно-два оскорбления — и готов конфликт. А когда тебе надо как следует продумать структуру предложения, подобрать подходящие формулировки и правильно расставить слова, то… успеешь успокоиться и остыть. И конфликт оказывается исчерпан. Да и твоему противнику тоже не достаточно брякнуть: «Ну и черт с тобой!» Он тоже должен ответить длинной цветистой фразой. И тоже успевает успокоиться…

— Не знал, — признался Георг. — Но ведь не каждый конфликт можно так разрешить.

— Не каждый. Но так не тратится время на мелочи. Человек — часть мира. Он активно изменяет мир под себя, но и сам меняется под влиянием мира, взаимодействуя с ним. Космоантропология как раз и изучает эти изменения… Но вы меня совсем заговорили! Я ведь подсела к вам не просто так!

Георг подумал, что в жизни столько не удивлялся, как этим утром.

— Вы? Меня заговорили? Да вы болтливее карликанина!