Люди на болоте. Дыхание грозы

Мележ Иван Павлович

"Половину в продажу пустить можно... В этот год, видно, в цене рожь

будет - даже в Олешниках не очень уродило...

Если ловко продать, то разжиться можно неплохо! Коня в Юровичах купить

на зависть всем можно, телку и еще на лес отложить... Ведь что ни говори,

а строиться придется...

Если жениться, то и строиться, не иначе... На свою волю, на свое

хозяйство, что б там ни было!.."

А жениться - пора! Хватит, поволочился, погулял - не

до седых же волос

жеребцом бегать... Может, тогда и зараза эта - Ганна - из головы выйдет...

Выйдет, конечно, - в пустом поле всякое лихо растет!..

Когда ехали со Степаном назад, под частый стук грядок Евхим представил,

как приедет с женой, молодой, богатой, которую он привезет откуда-то, -

может, из самых Юровичей, потому что в Куренях под пару ему девушки,

конечно, нет, - как поведет ее на крыльцо, под завистливые взгляды

куреневских невест... "И чтоб она была при этом, видела мою радость, мою

победу!" - снова вспомнил Евхим Ганну.

Но радости он и тут не почувствовал, - что-то не было желания вводить в

хату эту неизвестную ему жену. Не радость, а печаль какая-то ложилась на

душу, сожаление, словно с этой свадьбой не приобретал, а терял что-то. Как

ни хотел, не мог представить свою будущую жену, слышал, видел одну Ганну...

Течение мыслей сразу оборвалось, когда конь вынес подводу к повороту

дороги, за которым можно было увидеть Чернушкову полосу. Евхим

нетерпеливо, с волнением глялул - как там Ганна, все еще с Дятликом?

Дятлика уже не было на Чернушковой полосе, а Чернушки жали. Евхим

увидел, что Ганна вяжет сноп, - и успокоился.

3

Укладывая снопы на воз, Евхим заметил: Ганна отошла от своих и межой

направилась к лесу.

"Одна!.. Куда она?
– мелькнула мысль.
– По малину, что ли?.."

Евхим с минуту следил за ней, как бы ждал разгадки.

Его охватило волнение.

– Ты что? Ослеп? Не видишь?
– крикнул Евхиму старый Корч, держа на

вилах сноп.

Евхим спохватился, но мысль о том, куда пошла Ганна, уже не оставляла

его. Стараясь подхватывать снопы вовремя, Евхим, когда старик

отворачивался, чтобы взять сноп, проследил, куда пошла Ганна, - думал, как

бы скорее уложить воз и отвязаться от отца, вырваться туда, вслед за нею.

– Ну, хватит!
– наконец сказал старый Глушак, и Евхим, подцепив рубель,

который ему подал Степан, радостно соскочил на стерню, торопливо стал

увязывать воз.

– Еще разок! Еще!.. Г-гах!
– командовал Евхим Степану, натягивая

веревку так, что горели руки. Дернув веревку в последний раз,

Евхим, чтобы

не развязалась, несколько раз ловко обмотал конец ее на вытертом до блеска

рубеле, хлопнул, брата по плечу.
– До самого Мозыря везти можно!..

Он тут же напустил на себя вид покорности и послушания, настороженно

взглянул на отца.

– Орешник высмотрел хороший... Аккурат на обручи...
– Евхим слышал, как

мать утром просила старика набить новые обручи на бочку.

– Орешник! Нашел время...
– пробурчал старик.

– Время не время, да, ненароком, срубят!.. Хорошие очень!..

Старик промолчал, и Евхим понял: хитрость удалась! Можно пойти!

– Бери вожжи, - сказал он Степану все с тем же видом покорного

послушания, будто передавал отцов приказ.
– Не отвыкай от науки мужицкой,

– на всякий случай напомнил он брату постоянный совет отца.

Старик не отозвался на хитрость сына.

– Чтоб не шлялся там очень! Вернешься, огляди тут всё, - может, колосья

где остались, подбери!

– Ладно...

Евхим подождал, пока отец приказал ехать, - упершись сзади, нажал на

снопы, а когда воз, крякнув, качнулся и тронулся, еще несколько шагов

прошел вслед, помогая плечом.

Отстав, Евхим бросил на отца вороватый взгляд и, еле сдерживая

нетерпение, быстро пошел к лесу. Шел он не прямо туда, где скрылась Ганна,

а ближе к своей полосе, остерегаясь слишком любопытных глаз: думал

подобраться к Ганне незаметно, лесом.

Чем ближе подходил к лесу, тем сильнее становились горячее волнение,

беспокойство и нетерпение, подгонявшие его - скорее, скорее! У него едва

хватило выдержки, чтоб не побежать. Скорее, пока не ушла далеко, не

скрылась в зарослях: зайдет, заберется в гущу - век не найдешь!.. Как

только добрался до леса, порывисто нырнул в желанную тень: наконец-то

можно побежать, не бояться недобрых глаз.

Хотел сразу броситься в заросли - и вдруг отшатнулся, будто наткнулся

на дерево: навстречу - так не вовремя - выскочила Хадоська.

– Евхимко!
– бросилась Хадоська к нему. Это было так неожиданно и

некстати, что Евхим растерялся.

– А-а!.. Ты... ты чего тут?

– Так, зашла вот! Захотелось, сама не знаю почему! Вот и зашла! Как

сердце чуяло!..
– Она говорила радостно, но Евхиму слышалась в ее голосе

какая-то затаенная печаль. И правда, она сразу пожаловалась: - Я уже

скучать начала!

Гублл Хадоськи виновато скривились. С этой печальной, странно застывшей