Магнолия Паркс

Джесса Хэйстингс

— Извини.

Он прищуривается немного игриво.

— Это яркий пример того, что ты можешь быть головной болью.

38. БИ ДЖЕЙ

Полный пиздец. Так она сказала. И это то, чем я являюсь. Чем мы являемся, полагаю.

Но, всё же, ничто не могло бы подготовить меня

к тому, каково это — наблюдать, как Паркс сворачивает за угол в лобби с единственным мужчиной, с которым была, не считая меня. И вот в чём загвоздка — теперь они другие. Я это вижу.

Секс важен для нее. Она бы не сделала этого, если бы не хотела, даже если сделала это немного назло мне, она делала мне назло тысячу раз, в миллион разных способов, но ни разу не переспала с кем-то другим, кроме меня. Но Том...

С Томом всё по-другому. Даже если она ещё этого не осознаёт.

— Эй, — Генри улыбается им, ведь он не знает.

Магнолия слегка ему улыбается, а тот растерянно оборачивается ко мне. Перри и Гас обмениваются вопросительными взглядами. Том что-то шепчет Паркс, убирает ей волосы за ухо — теперь он слишком знаком с ней. Прикасается к ней, как будто она его, а тогда идет к стойке регистрации. Я смотрю на неё, но она намеренно избегает моего взгляда. Пэйли подбегает, связывая свои руки с Паркс, будто заслоняя ее собой, как щитом.

Стараюсь не выдавать боль, которую чувствую, но не очень удается. Внутри все обрывается. Кристиан смотрит то на меня, то на Паркс, нахмурив брови. Оценивает обстановку.

Думаю, он понимает.

Том подходит к Паркс, замечает меня, едва кивает, а потом небрежно обнимает её за плечи. Это больно. То, как непринуждённо он прикасается к ней, и как она машинально обхватывает два его пальца своей рукой... и они просто стоят там... как пара. Как настоящая пара. С реальными чувствами и реальным сексом.

Безмолвная интимность, которая происходит между ними прямо передо мной, заставляет меня чувствовать, будто кто-то вычерпал мою чёртову душу ложкой для супа, и я отворачиваюсь, потому что не могу на это смотреть.

Генри замечает и хмурится.

— Ты в норме?

Быстро киваю, потому что, очевидно, что нет.

— Через мгновение вернусь, — говорю ему.

Бегу в уборную. Делаю дорожку. Возвращаюсь. Пытаюсь поймать её взгляд, но она не смотрит на меня. Ничего. А её ничего — это уже что-то, потому что между нами нет ничего неестественного, и от этого наступает облегчение.

Наша машина приезжает — уже нешуточное достижение. Том ведет ее к машине. Всю дорогу Паркс молчит. Кажется, она ни одному из нас и слова не молвила. Даже когда к Паркс обращались. Том отвечает за неё или Пэйли. И он не выпускает её руку — они что, приклеены друг к другу?

Мы приезжаем на взлётную полосу, а у меня на душе тяжесть, ведь моя девочка удаляется.

Пока все вылезают из машины, я подхожу и становлюсь рядом.

— Можем поговорить? — тихо спрашиваю.

Она наклоняет голову ко мне, но не пересекается со мной взглядом.

— Hет.

Затем идет обратно к Тому. Я смотрю на них и замечаю, что она не такая, как обычно. Она не комфортно себя чувствует с ним, не ведёт себя как обычно — не разговаривает, не шутит, не яркая и весёлая, сегодня она

не такая рядом с ним — она разбитая. Она показывает ему свою уязвимость, и, возможно, это даже хуже. Потому что раньше она была такой только со мной.

Смотрю на них, а кажется, наблюдаю за собственной жизнью во время автокатастрофы. Мы начинаем садиться в самолёт, который принадлежит Ингленду. Я сажусь в том же месте, что и на пути туда, оставляю место рядом с собой свободным, надеясь, что она сядет рядом снова. Это не похоже на неё — оставлять незаконченные дела, ей это всегда мешает.

Поэтому я сижу и жду, когда она поднимется на борт, пытаюсь поймать её взгляд, чтобы кивнуть и пригласить её сесть рядом. Но когда она заходит на самолёт, Том кладёт руки ей на талию. Он кивает в сторону кабины пилота. Она кивает в ответ и следует за ним, после чего они закрывают дверь. Я даже не успеваю поймать её взгляд.

Генри тихо свистит. Пэйли толкает его локтем.

Она не солгала. Погода действительно полный пиздец.

39. МАГНОЛИЯ

Том настоял на том, чтобы подбросить меня домой после полета. На этот раз мы приземляемся в Лутоне.

Чуть менее часа езды в это время суток. Я сказала, что он не должен, но Том все равно подвез. После нашего разговора за завтраком он стал чем-то вроде забавного, самопровозглашённого сторожевого пса. Он не оставлял меня одну ни на минуту, не отпускал мою руку.

Я не совсем понимаю, связано ли это только с тем, что произошло с Би Джеем, и тем, как мне было грустно, или есть какая-то другая причина. Но, несмотря на всю нашу ситуацию с прикрытием, я чувствовала странное облегчение, держа Тома за руку.

И когда он предложил мне пойти с ним в кабину пилота, я знала, что это ранит Би Джея, поэтому так и сделала.

И была права: видела, как он сидел в конце самолета, ожидая, пока я подойду и сяду рядом... И не сделала этого.

Хоть какая-то частичка меня хотела. Думаю, какая-то частичка меня всегда будет хотеть. Звучит лицемерно, я знаю — ведь я злюсь на него за то, что он переспал с другой, хотя я тоже это сделала. Я не знаю, почему это ощущается, как тяжесть на шее, будто меня душит, и почему я чувствую, что он предал меня, а я его — нет.

А может, я и правда чувствую, что предала его, но, возможно, так и должно было быть?

Свободное место рядом с Би Джеем было для меня, это было очевидно по его взгляду, хотя я на него и не смотрела — не было нужды, я чувствовала его взгляд, его ожидание, его надежду.

А потом я пошла в кабину с Томом.

И часть меня надеялась, что Би Джей почувствовал то же, что я чувствую каждый раз, когда вижу его с руками на других девушках, что это пожирало его изнутри весь полёт — мысли о том, что происходит за закрытой дверью.