Магнолия Паркс

Джесса Хэйстингс

И знаете, я вспоминаю даже не какие-то сексуальные моменты, просто то, как Бидж чистит зубы в моей ванной, и зубная щетка свисает с его рта, когда тот пытается заглянуть ко мне в душевую кабинку, как он ругается каждый раз, когда я опрокидываю его бутылку с водой ночью, как он обнимает Бушку сзади, будто они пара на выпускном, как лежат его Vans возле моей кровати.

И это дерьмо убивает меня, потому что мой разум продолжает возвращаться к Би Джею, потому что мое сердце привязано к нему, и я задаюсь вопросом, думает ли Том тоже сейчас о Кларе, и спрашиваю себя, что мы, чёрт возьми, делаем, но уже слишком поздно останавливаться, и

я не могу остановиться.

Даже не знаю, хочу ли останавливаться, потому что вспоминаю то, как руки Би Джея сжимали задницу той девушки, ведь были времена в нашей жизни, когда он не касался так ни одной, кроме меня.

Том сильнее прижимается ко мне, притягивает ближе к себе, а я думаю о том, как Би Джей лежит на моей стороне кровати, чтобы я с ним повздорила, а он меня касается и обнимает, и у него появляется та самая усмешка, которая бывает каждый раз, когда он это делает. Я думаю о том, как его джинсы сидят на его теле, как его Calvin Klein всегда виднеются, независимо от того, какой ремень я или его мама ему покупаем. Я полагаю, Том довольно искусен в этом. Хотелось бы мне сосредоточиться на том, что происходит с моим телом, однако разум не позволяет. Я думаю о рте Би Джея, когда он говорит, потому что то, как движутся его губы, — это древняя безмолвная поэзия. Я думаю о его лице на солнечном свете, о золотистых вкраплениях в его зелёных глазах. Считаю тату на его теле, которые на самом деле мало кто видит, ведь они хорошо скрыты, но большинство из них откровенно посвящены мне.

Магнолия — грудь.

Год моего рождения — на сгибе внутренней части правой руки.

Год его рождения — рядом с моим.

National Geographic — на внутренней стороне его предплечья.

Моя спина начинает выгибаться.

Пчела — левая рука.

Еще одна пчела — правое плечо.

Карта Uno «смена направления» — левая икра.

Олень — левая рука.

Том вжимает мою руку в кровать.

«Billie»²⁹ — вдоль ребра, слева.

Пляжный зонт — левая рука.

Координаты Дартмута — на сгибе внутренней части левой руки.

Дата нашего первого поцелуя — вдоль большого пальца левой руки.

Мое дыхание учащается. Еще немного, и я сдамся.

Сирень — левый средний палец.

Дата, когда мы впервые переспали — левое предплечье.

«In every lovely summer's day»³⁰— правое предплечье.

«Если любишь цветок...»³¹ — правое предплечье.

Том толкает все глубже, и мое дыхание становится прерывистым.

Пластырь — верхняя часть левого бедра.

Дыхание горячо обдувает мою шею, когда Том целует меня, и хотела бы я заглянуть в его разум, чтобы понять, так же ли он испорчен, как и я сейчас.

Узелок «Forget-me-knot» — большой палец правой руки.

Меня

всегда завораживал процесс занятия сексом, это восхождение к финалу. И мы поднимаемся, мы почти на вершине, я это чувствую, вижу в его лице, и на самом деле нам неплохо это удается. Учитывая все остальное, например, то, что я не думаю о Томе Ингленде, что безумие, потому что это Том Ингленд. Понимаете, о чем я?

Восточные ветры — грудь.

Шея Тома изгибается, как у Би Джея, когда он был с той девушкой в коридоре.

Медвежонок Паддингтон — правая рука.

Я чувствую, как мое дыхание истощается во мне, высасывается, когда ноги упираются в матрас, ища что-то, за что можно было бы удержаться.

Maserati M — правая нога.

И тогда легкий звук вырывается из моего рта и голова внезапно сваливается на подушку. Том падает на меня. Его грудь так тяжело поднимается, моя тоже. Мне нравится это ощущение, когда он потный лежит на мне.

И я так сбита с толку: что это все значит? Я только что кончила, считая тату своего бывшего, но не хочу, чтобы Том Ингленд слезал с меня? Что это значит?

И что это говорит обо мне?

Видимо, то, что я сломлена.

Кстати, секс не сработал. Не разорвал ничего.

Скорее наоборот: привязал меня к другому человеку.

Двадцать вторая татуировка Би Джея? Делориан из «Назад в будущее».

Что я наделала?

36. БИ ДЖЕЙ

Я не знал, чего ожидать от стука в дверь моего гостиничного номера в два часа ночи — но уж точно не того, что это окажется Магнолия.

Не после того, как она на меня смотрела. Не после того, что мы наговорили друг другу перед этим. Но вот она стоит по ту сторону глазка.

Обнимает себя руками, одетая в джемпер, который забрала у меня где-то через сорок секунд после того, как я приобрел его в магазине Gucci. Она хмурится, и на её лице такое новое выражение печали, которое я, кажется, никогда раньше не видел.

Я открываю дверь, и, глянув на неё, сразу забываю обо всём остальном, и думаю, может, так всегда будет у нас. Мы те люди, которые всегда находят дорогу обратно друг к другу, что бы ни случилось? Вероятно, да. Мы как деревянная фигура на носу старого тонущего корабля.

Я выхожу в коридор, закрываю за собой дверь.

— Что случилось? — обнимаю ее.

Она отстраняется и подводит взгляд на меня: не знаю, то ли глаза Паркс выдают ее, то ли его запах на ней.

Ей не надо ничего говорить. Я знаю.

Немного вздрагиваю. Вслух. Она слышит, знаю, ведь сильнее прижимается к моей груди.

— Ох, — все, что говорю. Киваю раз. Обнимаю ее крепче.

Чёрт, это больно. Прямо до жжения.

Это я делал с ней все годы? Таким было ощущение в ее груди? Потому что я чувствую, что тону. Это странное медленное погружение, как будто мои ребра ломаются сами по себе, и, возможно, в конце концов я действительно теряю ее.