Маленькие приключения
Шрифт:
— Я провожу васъ! — сказалъ онъ.
Разв мн самому не нуженъ остатокъ денегъ? Разв могъ я разсчитывать на что-нибудь до своей лекціи? Да, я хотлъ самъ нести саквояжъ!
Но онъ былъ уже въ рукахъ у служителя. Этотъ необыкновенно услужливый человкъ, казалось, совсмъ не чувствовалъ его тяжести, онъ какъ будто и не думалъ о вознагражденіи, онъ несъ его съ такой вдохновенностью, точно могъ пойти на смерть за того, кому принадлежалъ этотъ саквояжъ.
— Стойте! — крикнулъ я рзко и остановился. — Куда, собственно,
Онъ улыбнулся.
— А это ужъ вы сами должны ршить, — отвтилъ онъ.
— Правда, — сказалъ я. — Это я самъ долженъ ршить. Мн вовсе не интересно плясать подъ вашу дудку.
Я не хотлъ, чтобъ онъ сопровождалъ меня дальше. Мы проходили какъ-разъ мимо «комнатъ для прізжающихъ», въ подвальномъ этаж, и въ этотъ-то подвалъ я хотлъ отправиться. Но я не хотлъ, чтобы служитель конкурирующаго отеля видлъ это, я хотлъ безъ свидтелей спуститься туда.
Вынимаю изъ кармана полкроны и даю ему. Онъ не опускаетъ протянутой руки.
— Вчера я тоже несъ ваши вещи, — сказалъ онъ.
— Это вамъ за вчерашнее, — отвтилъ я.
— А потомъ я сейчасъ несъ ихъ, — продолжалъ онъ. Каналья грабилъ меня.
— А это за сегодня, — сказалъ я и бросилъ ему еще полкроны. И теперь, надюсь, вы исчезнете?
Малый ушелъ. Но нсколько разъ онъ оборачивался и наблюдалъ за мной.
Я подошелъ къ скамь на улиц и слъ.
Было холодновато, но когда взошло солнце, стало лучше. Я заснулъ и проспалъ, вроятно, довольно долго; когда я проснулся, на улиц было много народу, и во многихъ мстахъ изъ трубъ шелъ дымъ. Тогда я сошелъ въ подвалъ и условился съ хозяйкой относительно помщенія. Я долженъ былъ платитъ по полкроны за ночь.
Прождавъ два дня, я снова отправился на дачу, къ адвокату Карлсену. Онъ опять совтовалъ мн броситъ эту затю, но я не позволилъ уговорить себя; въ то же время я помстилъ въ газет Аритсена объявленіе о мст, времени и предмет лекціи.
Я хотлъ заплатитъ за помщеніе сейчасъ же — для этого мн пришлось бы, конечно, выложитъ послдній хеллеръ, — но этотъ оригинальный человкъ сказалъ:
— Будетъ время заплатитъ и посл лекціи.
Я недоумвалъ и чувствовалъ себя обиженнымъ.
— Можетъ-быть, вы думаете, у меня нтъ восьми кронъ?
— Да, Боже мой, — отвтилъ онъ. — Но, по совсти говоря, нельзя бытъ увреннымъ, что вы воспользуетесь помщеніемъ, и тогда вамъ не за что платить.
— Я уже сдлалъ объявленіе о лекціи, — возразилъ я.
Онъ кивнулъ головой.
— Это я видлъ, — отвтилъ онъ. Спустя немного времени, онъ спросилъ:- будете вы читать, если придетъ и не больше пятидесяти человкъ?
Въ глубин души я былъ слегка задтъ; но, подумавъ, сказалъ, что пятьдесятъ человкъ, конечно, не публика, но что я все же не отступлю.
— Передъ десятью вы будете читать?
Я громко разсмялся.
—
Тогда мы прекратили этотъ разговоръ, и я заплатилъ за помщеніе. Мы заговорили о литератур. Адвокатъ показался мн не такимъ безнадежнымъ, какъ въ первый разъ, очевидно, онъ кое-чмъ интересовался, но его взгляды въ сравненіи съ моими казались мн не особенно цнными.
Когда я прощался, онъ пожелалъ мн на завтрашній вечеръ полную залу слушателей.
Я возвратился въ свой подвалъ, полный лучшихъ надеждъ.
Теперь все было готово къ бою. Еще передъ обдомъ я нанялъ за полторы кроны человка, который долженъ былъ разнести по городу мои визитныя карточки. Обо мн знали теперь повсюду — отъ дворца до хижины.
Я находился въ повышенномъ настроеніи духа. Мысль о торжественномъ выход длала для меня невозможнымъ пребываніе въ подвал съ обыкновенными людьми. Вс желали знать, кто я такой и зачмъ живу тутъ. Хозяйка, женщина за прилавкомъ объявила: я человкъ ученый, весь день сижу тутъ и пишу и читаю что-то; и она заботилась, чтобы мн не мшали разспросами.
Она много мн помогла. Въ погребокъ при нашемъ подвал заходили полуголодные бдняки въ блузахъ и жилетахъ, рабочіе, грузчики; они спускались сюда выпить чашку горячаго кофе или състъ кусокъ хлба съ масломъ и сыромъ. Иногда они бывали дерзки и грубо бранились съ хозяйкой, если хлбъ оказывался черствымъ или яйца были малы.
Узнавъ, что я собираюсь читать въ павильон въ парк, они освдомлялись, сколько стоитъ билетъ; нкоторые заявляли, что съ удовольствіемъ послушали бы меня, но полкроны слишкомъ дорого, и начинали торговаться.
Я ршилъ, что не позволю этимъ людямъ унижать мое достоинство; они, вдь, совершенно необразованы.
Рядомъ со мной занималъ комнату одинъ господинъ. Онъ говорилъ на невозможностъ шведско-норвежскомъ язык, и хозяйка называла его «господинъ директоръ». Когда этотъ субъектъ съ важностью входилъ къ намъ, онъ обращалъ на себя общее вниманіе, между прочимъ, тмъ, что всегда смахивалъ носовымъ платкомъ пыль со стула, прежде чмъ ссть.
Это былъ свтскій человкъ съ барскими замашками; когда онъ спрашивалъ бутербротъ, до каждый разъ требовалъ свжаго хлба съ самымъ лучшимъ масломъ.
— Вы — тотъ, кто хочетъ прочесть лекцію? — спросилъ онъ меня.
— Да, это онъ! — отвтила хозяйка.
— Плохое предпріятіе, — продолжалъ господинъ директоръ, обращаясь ко мн.
— Вы не длаете объявленій! Разв вы не видали, какъ я длаю объявленія?
Теверь выяснилось, кто такой господинъ директоръ: антиспиритъ, человкъ съ обезьянами и дикими зврьми.
— Я заготовляю огромнйшія афиши, — продолжалъ онъ. — Я расклеиваю ихъ на каждомъ перекрестк, всюду, гд только можно, самыми крупными буквами. Разв вы не видали ихъ? Тамъ же и изображенія животныхъ.