Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
— Для тебя есть новое поручение.
— Я готов служить, мой царь.
Стоявшая по правую руку от трона Ния — жена Пекленца чуть слышно фыркнула. Бледно-желтая масляная кожа: зернистая, крошащаяся — пошла трещинками, пахнуло запахом прогорклого сыра… Мгновение — и рубцы сошлись, вновь превратив лицо царицы в восковую маску, подтаивающую от холодного пекельного пламени, пляшущего по стенам.
Ниян и Ния. Он — сгнивший, полуразложившийся. Она — законсервировавшаяся, омыленная…
— Злодий сильно пострадал в последнем бою.
— Что я должен сделать, мой царь?
Ниян растянул в улыбке истлевшие губы:
— Советник скоро вновь явится в пекло — за остатками награды, — золотая корона, богато украшенная камнями, блеснула в темноте, рассыпала отблески. — Отведешь его к Злодию.
— И? Что там, мой царь?
— Злодий знает, что делать… И раны его быстрее зарастут, и от лишнего видока избавимся…
Кони мерно шли по мостовой.
— Мог бы и промолчать, — резко обронил Кощей.
Державшийся на пару шагов сзади советник только хмыкнул:
— Он первый начал.
— Он защищал своих дочерей.
— От кого?!
— От тебя, советник! — едко обронил мужчина. — Слава о тебе хорошая ходит!
Огненный Змей пожал плечами:
— О ловчем тоже сказывают, что он по молодости, триста лет назад, на большой дороге промышлял, у реки Смородинки. Я же ему этим не тычу!
Маша бросила короткий взгляд через плечо Кощея: лицо советника было абсолютно безмятежно: лишь на лбу испарина выступила, да бледность по лицу расползлась… И он еще делает вид, что ничего не произошло? Как только из седла еще не выпал?!
— В следующий раз держи язык за зубами, — отрезал Кощей. — Не хватало только мне вам суд богов назначать. И так бед и забот хватает.
— Да какие заботы, мой царь, — отмахнулся Огненный Змей. — Три челобитные — это так, мелкие хлопоты! Ерунда всякая!
— Ага, и то, что корни Мирового Древа гниют — тоже ерунда! — не выдержал Кощей.
— Как гниют?! — советник резко натянул поводья коня.
Царь уже понял, что обмолвился совершенно зря — если б хранитель хотел, он бы и не настаивал, что хочет видеть правителя лично, при советнике бы все рассказал…
Но отступать уже было поздно.
— Как есть, — буркнул Кощей. — Гнилью идут, — хорошо хоть тихо сказал, кроме Змея и царевны и не услышит никто. — Если так дальше пойдет — Древо рухнет, все три мира прахом осыпятся.
Змей нервно закусил губу. Зрачки советника пульсировали, то вытягиваясь в тонкую, звериную, струнку, то вновь затапливая всю радужку.
Царь и сам понимал, что сказал слишком много. Когда не знаешь, кому доверять, лучше о чем-то важном и не рассказывать… Да только поздно уже было сожалеть… Потерявши голову о волосах не плачут.
— Я… Мой царь… — мужчина запнулся и слабым голосом начал снова: — Мой царь, мне нездоровится… Дальше дел на
Маша мысленно застонала. Что и требовалось доказать. Об стену ударился? Головой долбанулся? Наверняка ж сотрясение, пара — тройка ушибов… Еще небось и трещины в костях…
Удивительно, что еще столько продержался!
Всадники как раз подъехали к царским хоромам.
Кощей кивнул:
— Я скажу дворскому, чтоб челядь за лекарем послали. Глядишь в городе кого найдут.
— Не стоит тревог, мой царь, — хрипло отозвался Змей. — Я отлежусь, и к завтрашнему утру буду вновь к службе готов.
Маша только рот открыла, чтоб возразить, но правитель уже головой мотнул:
— Можешь быть свободен.
Советник спрыгнул на землю, неловко поклонился, с трудом выпрямился и, отступив спиной вперед на несколько шагов, развернулся и направился прочь… Одно плечо у него было выше другого…
Маша толком не поняла, как она на земле оказалась, кто ей спуститься помог. В спину вроде бы не толкали — и то хлеб.
По большому счету было видно, что Змею плохо и требовалась медицинская помощь, но Орлова очень сомневалась, что советник даст себя осмотреть.
Еще и это упоминание о гниющих корнях… Пусть саму Машу это особо и не трогало, но явственно же видно, что Кощей по этому поводу беспокоится. Да и ясно почему. Если то, что он сказал — правда: все очень и очень плохо.
Правда, сама Маша тут вряд ли что сделать может, на что-нибудь повлиять.
А раз так — пора заняться тем, в чем ты компетентен: осмотреть непосредственного пациента. По крайней мере, пока будешь заниматься своими прямыми обязанностями, можно будет не задумываться о том, что небо может в любой момент рухнуть на голову, а ты и сделать-то ничего с этим не можешь…
Имени мальчика Маша, правда, не знает, но да он ведь помощником стольника был, а значит, можно у поварят на кухне спросить.
А еще — к делу это, конечно, сейчас не относится, но в дальнейшем надо будет обязательно поднять вопрос об использовании детского труда…
Детям учиться надо, а не тарелки таскать!
Маша поправила на плече сползающую сумку и решительно направилась прочь. Сейчас надо в свою комнату зайти, забрать энциклопедию по народной медицине, потом на кухню заглянуть, выяснить, где пострадавшего мальчика найти.
Запястье перехватила крепкая рука:
— Ты куда?! — вот точно синяки останутся, так хватать.
Потенциальный супруг, похоже, решил показать, кто в доме главный. Вот нет на него феминисток! Они б ему быстро рассказали, как порядочных женщин за руки хватать.
Пересказывать весь свой путь — в свою комнату, на кухню, к пострадавшему ребенку — было слишком долго и нудно. Маша решила обойтись кратким содержанием предыдущих серий.
— Мне ребенка осмотреть надо.
— Какого ребенка?