Масоны
Шрифт:
Глаза gnadige Frau при этом горели, мускулы в лице подергивало; несомненно, что она в эти минуты устраивала одно из самых серьезных дел, какое когда-либо предпринимала в жизни.
Егор Егорыч между тем молчал и впал в глубокое раздумье. Доктор хотел было заговорить, но gnadige Frau движением руки остановила его. Егор Егорыч вскоре опять поднял голову.
– Благодарю вас, друзья мои!
– начал он с навернувшимися на глазах слезами.
– Слова ваши так радостны и неожиданны для меня, что я не в состоянии даже ничего отвечать на них.
– Натурально!..
– произнесла gnadige Frau.
–
– прибавила она повелительно мужу.
Тот, с своей стороны, счел нужным повиноваться ей.
– Gnadige Frau, завтра или, еще лучше, послезавтра вы придите ко мне в эту мою комнату поутру!
– воскликнул Егор Егорыч, когда Сверстовы уходили.
– Приду послезавтра, в десять часов утра, - ответила ему с точностью gnadige Frau.
Почти наверно можно сказать, что ни Егор Егорыч, ни gnadige Frau, ни доктор эту ночь не спали напролет, да не спала, кажется, и Сусанна, тревожимая раздававшимся шумом внизу.
Весь следующий день Егор Егорыч провел, запершись в своей комнате, и только к вечеру спросил чаю с хлебом и затем снова заперся. Вероятно, он этот день провел в умном делании, потому что сидел неподвижно на своем кресле и, держа свою руку под ложечкой, потом все более и более стал поднимать глаза к небу и, видимо, одушевлялся.
– Gnadige Frau, - начал он, когда та ровно в назначенный час вошла к нему, - вы были два раза замужем и были, как мне известно, оба раза счастливы; но... у вас не было такой разницы в летах!
– Я, Егор Егорыч, - начала gnadige Frau с торжественностью, - никогда не считала счастием равенство лет, а всегда его находила в согласии чувств и мнений с мужем, и с обоими мужьями у меня они были согласны, точно так же, как и взгляды Сусанны Николаевны согласны с вашими.
Егор Егорыч при этом опять застучал ногой.
– Хоть мне и совестно, что я обременю вас, однако прошу: переговорите вы с Сусанной Николаевной, о чем мы теперь с вами говорили!
– сказал он.
– Переговорю, и переговорю с великим удовольствием!
– отвечала gnadige Frau и хотела было уйти; но Егор Егорыч воскликнул:
– Gnadige Frau, еще одно слово!.. Если бы предложение мое почему-либо показалось Сусанне Николаевне странным, то вот отдайте ей это мое стихотворение, в котором я, кажется, понятно выразил свои стихийные стремления и, пожалуй, прорухи.
Gnadige Frau прочла поданное ей стихотворение и, значительно качнув головою, проговорила:
– Я понимаю вашу мысль!
Затем она недолго медлила и на другой же день, сойдясь с Сусанной в неосвещенной зале и начав ходить с ней, по обыкновению, под руку, заговорила:
– Третьего дня муж уезжал на практику и, как рассказывал мне, был у весьма интересного больного: вообразите, дворянин, статский советник и принадлежит к секте хлыстов!
– Что же это, секта какая-нибудь раскольничья?
– сказала Сусанна.
– Да, и очень распространенна" между простым народом, но меня удивляет тут одно, что мужикам позволяют быть хлыстам", а дворянам нет, потому что этот больной сослан сюда.
– Почему же это?
– поинтересовалась Сусанна.
– Я себе так это объясняю, - отвечала с глубокомысленным видом gnadige Frau, - что тут
– Близки, вы говорите?
– переспросила Сусанна.
– Очень!.. Они также ищут единения с богом... мистики тоже!..
– А женщины у них в секте есть, кроме Татариновой?
– перебила Сусанна.
– Этого я не знаю!.. Муж мне ничего не говорил... Хотите, я спрошу его?
– Пожалуйста!..
– произнесла почти умоляющим голосом Сусанна.
– Но почему же вас так это интересует?
– полюбопытствовала gnadige Frau.
Сусанна покраснела.
– Да потому, - сказала она, слегка улыбаясь, - что если мне нельзя быть масонкой, так хоть бы хлыстовкой сделаться.
– А тогда сошлют вас!
– думала было напутать ее gnadige Frau.
– О, этого я не испугаюсь!
– отвечала, даже усмехнувшись, Сусанна.
– Нет, зачем вам делаться хлыстовкой?
– начала серьезным тоном gnadige Frau.
– Вы должны сделаться масонкой!
– А каким образом я сделаюсь масонкой? Мне это невозможно!
– заметила Сусанна.
– Напротив, весьма возможно, да вы уж и начали ею быть!.. Продолжайте с тем же рвением, какое теперь у вас, учиться, молитесь, думайте, читайте указанные вам книги и потом выйдите замуж за масона!
– Но где же мне его взять?
– произнесла опять с легонькой улыбочкой Сусанна.
– Он у вас есть под руками!
– продолжала gnadige Frau тем же серьезным тоном.
– Егор Егорыч очень желает жениться на вас.
Сусанна отрицательно покачала своей головкой.
– Нет, - сказала она, - Егор Егорыч не захочет жениться на мне... Я такая глупенькая!
– Это уж вы предоставьте судить другим, которые, конечно, найдут вас не глупенькою, а, напротив, очень умной!.. Наконец, о чем же спорим мы? Вы говорите, что Егор Егорыч не пожелает жениться на вас, тогда как он просил меня сделать вам от него формальное предложение.
– Но как же это, - спросила gnadige Frau Сусанна.
– Он так еще недавно любил Людмилу?
– Я ваше сомнение сейчас рассею: прочтите стихотворение Егора Егорыча, которое он поручил передать вам!
– сказала gnadige Frau и подала Сусанне стихи Марфина.
Та прочла их и слегка вспыхнула. Она, кажется, не вполне поняла смысл стихотворения. Gnadige Frau заметила это и объяснила:
– Тут говорится, что свободный от страстей дух человека являет вечное благо, но он тот же и в своих стихийных стремлениях. Так и с Егором Егорычем случилось. В Людмиле Николаевне он ошибся: она его не оценила, но вы его оцените, а что он свое чувство, устремленное прежде к Людмиле Николаевне, перенес на вас, - это натурально! Вы ее родная сестра и, без сомнения, награждены природою всеми прелестными качествами, которые она имела; сверх того, вы имеете тот высокодуховный темперамент, которого, я убеждена, Людмила Николаевна не имела.
– Поняли вы меня?