Меч в терновом венце

Савин Иван Иванович

РОДИНА

1

Она придет — жестокая расплата За праздность наших европейских лет. И не проси пощады у возврата — Забывшим родину пощады нет! Пощады нет тому, кто для забавы Иль мести собирается туда, Где призрак возрождающейся славы Потребует и крови, и труда, Потребует любви, самозабвенья Для родины и смерти для врага. Не для прогулки, не для наслажденья Нас ждут к себе родные берега. Прощайся же с Европою, прощайся! Похорони

бесплодные года. Но к русской нежности вернуться не пытайся, Бояся смерти, крови и труда.

2

О, этот вид родительского крова! Заросший двор. Поваленный плетень. Но помогать я никого чужого Не позову в разрушенный курень. Не перед кем не стану на колени Для блага мимолетных дней — Боюсь суда грядущих поколений, Боюсь суда и совести моей. Над нами Бог. Ему подвластно время. Мою тоску, и веру, и любовь Еще припомнит молодое племя Немногих уцелевших казаков.

3

Пусть жизнь у каждого своя, Но нас роднит одна дорога. В твои края, в мои края Она ведет во имя Бога, Во имя дедов и отцов И нашей юности во имя. Мы повторяем вновь и вновь Сияющее, как любовь. Незабываемое имя Страны, вскормившей нас с тобой, Страны, навеки нам родной. В холодном сумраке Европы Мы жадно ищем наши тропы Возврата к ней — и только к ней — Единственной в чужом нам мире: К родным полям твоей Сибири, К родным ветрам моих степей.

4

Так кто же я? Счастливый странник, Хранимый Господом певец, Иль чернью проклятый изгнанник, Свой край покинувший беглец? И почему мне нет иного Пути средь множества путей, И нет на свете лучше слова, Чем имя родины моей? Так что же мне? Почет иль плаха, И чей-то запоздалый плач, Когда в толпу швырнет с размаха Вот эту голову палач? Ах, все равно! Над новой кровью Кружиться станет воронье. Но с прежней верой и любовью Приду я в Царствие Твое.

5

Не всё, не всё проходит в жизни мимо. Окончилась беспечная пора. Опять в степи вдыхаю запах дыма, Ночуя у случайного костра. Не в сновиденьях, нет, — теперь воочью, В родном краю курганов и ветров, Наедине с моей осенней ночью Я все приял, и я на все готов. Но голос прошлого на родине невнятен, Родимый край от многого отвык, И собеседнику обидно непонятен Мой слишком русский, правильный язык. Чужой, чужой — почти что иностранец, Мечтающий о благостном конце. И от костра пылающий румянец Не возвратит румянца на лице.

6

Мне приснилось побережье, Лед и снег на берегу, Одинокий след медвежий На нетронутом снегу, Неживое колыханье Ледяных

тяжелых вод, И полярного сиянья Разноцветный небосвод. О, как холодно сияла Надо мною вышина, О, как сердце мне сжимала Ледяная тишина. И, лишенный дара речи, На снегу я начертал: Здесь искал с тобою встречи Тот, кто встречу обещал.

7

Который день печальный снег кружится, Уже не дни, а, кажется, года Погребены в снегу — и никогда Над нами этот снег не прекратится. Века, века погребены в снегах, Столетние сугробы на пороге, В курной избе Владимир Мономах Все ждет на юг накатанной дороги, И вместе с ним потомки Калиты Конца зимы веками ожидают. А снег идет. Морозные цветы Пышнее на окошках расцветают. А снег идет. Мороз звенит, как медь. Какие там удобные дороги! Столетьями Россия, как медведь, Лежит в своей нетронутой берлоге.

8

Я только зовам сердца внемлю И не кляну свою судьбу. Господь пошлет — родную землю Еще почувствую в гробу. Из камня дикого ограда И всем ветрам доступный крест — Какой еще награды надо Для уроженца здешних мест? Тому, кто с юных лет по миру Пошел бродить, все пережил, Все отдал жизни, только лиру Свою до гроба сохранил. Ее загробный звук, быть может, Встревожит чьи-нибудь сердца, И у креста пастух положит Пучок сухого чабреца.

ПОГОСТ

Марии Волковой

1

Своей судьбе всегда покорный, Я даже в дни жестоких бед Не мог в стихах прославить черный, Любимый твой — печальный цвет. В часы бессмысленных крушений Моих стремительных надежд, Меня не раз пугали тени И шорох траурных одежд. Я ждал визита черной гостьи, Сгущалась тьма вокруг меня, Во тьме мерцали чьи-то кости Мерцаньем адского огня. Но снова музы голос милый Меня из мрака вызывал, Провал зияющей могилы Травою снова зарастал. И, зову нежному подвластный, Я славил вновь сиянье звезд, И светлый день, и вечер ясный, И зеленеющий погост.

2

Ужели у края могилы Познаю в предсмертной тиши Всю немощь растраченной силы, Холодную праздность души? Ужели у самого гроба Расплатою прожитых дней Мне будет унылая злоба На этих живущих людей, На краткое счастье земное, На это, когда-то мое, Веселое и молодое, Чужое теперь, бытие? О, нет! И в последние годы Развею кощунственный страх Пред вечным сияньем природы, Меня обращающей в прах.