Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Вот что, Кирилл, - сказал комиссар, - я решил предоставить вам отпуск по болезни на две недели.
– А надо ли, товарищ комиссар?
– Надо! У меня был врач, который смотрел вас, он считает, что вам необходимо отлежаться. Сегодня же вам оформят документы.
«Возьму завтра билет на поезд и через день буду в род ной деревне», - обрадовался Кирилл Афанасьевич. Что ему ещё надлежит сделать в городе? Ах да, зайти к дочери хирурга Татьяне, узнать, как поживает её отец. Потом он купит матери пуховый платок, она так просила...
До Арбата Кирилл Афанасьевич добрался не сразу. Едва
Наконец показался Арбат. А вот и знакомая квартира. Мерецков стряхнул в подъезде снег, отдышался, нажал кнопку звонка и тотчас услышал пискливый женский голос:
– Кто там?
– Я Кирилл, знакомый Татьяны Игоревны. Откройте, пожалуйста!
Дверь открыли, и он увидел женщину лет сорока пяти, с аккуратно уложенными чёрными волосами. В ушах у неё сверкали золотые серёжки. Она какое-то время настороженно смотрела на него, потом её тонкие, слегка накрашенные губы тронула добродушная улыбка. Женщина назвалась Асей Марковной и заявила, что Татьяна Кречет здесь больше не живёт.
– Какая Кречет? Мне надо Татьяну Костюк!
– Молодой человек, она вышла замуж и взяла фамилию мужа. Сразу же после свадьбы они уехали на его родину, в Ростов.
– А кто вы?
– Я тётя Татьяны.
– У вас есть её адрес в Ростове?
– Есть.
– Она достала блокнот, вырвала из него листок, написала адрес и отдала ему.
Мерецков рассказал ей, что в 1919 году, когда он был ми фронте, его ранило, он лежал в госпитале и его лечил отец Татьяны, хирург Игорь Денисович.
– Мне жаль его, - глухо молвила Ася Марковна.
– Кого жаль?
– не понял Мерецков.
– Игоря Денисовича.
– А что с ним случилось?
– Вы разве не знаете?
– усмехнулась она.
– Осенью прошлого года его кто-то убил. Татьяна говорила, что это сделали агенты Деникина за то, что он лечил красных командиров. Так ли это, никто не знает. А убили Игоря Денисовича ночью в его квартире. Видимо, он знал убийцу, потому что впустил его.
Мерецков помолчал, затем спросил:
– А где теперь сын Игоря Денисовича Аркадий, родной брат Татьяны?
– Она о нём мне не говорила...
Поезд опоздал на три часа, и приехал Кирилл Афанасьевич в свою деревню под вечер. С утра бушевавший ветер поутих, и стало немного теплее, хотя и стоял мороз. Снег плотно накрыл землю и под ногами Мерецкова хрустел, как сухой хворост. Из труб деревенских домов столбом валил сизо-чёрный дым. Идя крупным шагом, Кирилл Афанасьевич разгорячился и почти не чувствовал двадцатиградусного мороза. По дороге он не встретил ни одной живой души, только где-то на окраине деревни лаяли собаки.
«А рана всё же ноет, - с грустью подумал Мерецков.
– Лишь бы она не воспалилась...»
Дом родителей показался вдали. Кирилл Афанасьевич заметил, что дым из трубы не шёл, значит, ещё не затопили или никого нет дома, решил
– Кто тут?
– Я, мама, Кирилл!
Анна Ивановна открыла дверь да так и застыла на пороге. Она во все глаза смотрела на сына, ей не верилось, что это он...
Вечером Анна Ивановна долго молчала, о чём-то размышляя. Потом, глядя на Кирилла Афанасьевича, промолвила:
– Пора бы тебе жениться, сынок! Дуняша хорошая девушка, она любит тебя...
– Мать посмотрела на сына не то с упрёком, не то с грустью.
– Может, ты и права.
– Кирилл Афанасьевич взял её руку в свою.
– Ладно, грех мой есть, но ты не сердись, ладно? В этот раз я решил жениться. Если мы распишемся, Дуняшу я возьму с собой в Москву. Семейным там дают временное жильё. А когда закончу академию, меня направят куда-нибудь на службу, и нам дадут квартиру.
– Чем скорее ты женишься, тем скорее у меня появится внук.
Кирилл Афанасьевич зарделся, но промолчал. Позже он вспоминал, как всё было. «1 февраля (1921 года. – А. 3.) мы сели в сани и поехали в Ликино, к родителям жены. Они встретили меня приветливо, а «оппозиция» выявилась с несколько неожиданной стороны. Младшие сёстры жены завели в то время «приличные знакомства» и, несмотря на своё трудовое происхождение, посматривали на меня косо. Дело в том, что у новобрачного вид был не очень-то шикарный. На здоровой ноге у него был чёрный сапог, а на больной - серый, более просторный. Гимнастёрка была старенькая, залатанная и простенькая. Девушки смотрели на меня во все глаза и в моё отсутствие, поддразнивая сестру, напевали частушку: «Наша Дуня точно роза, а пошла за водовоза!» .
8
– Кирилл, ты куда?
– спросил Василий Соколовский, будущий Маршал Советского Союза, вытирая мокрое лицо полотенцем.
– Хочу быстрее позавтракать и бежать на экзамен, - отозвался Мерецков.
В этот день в Академии Генерального штаба было торжественно - слушатели сдавали государственные экзамены. Мерецков так разволновался, что едва не уронил на пол экзаменационный билет, вручённый ему председателем экзаменационной комиссии профессором Новицким. Но едва Мерецков прочёл вопрос, который ему надлежало раскрыть, как волнение вмиг покинуло его, появилась решимость тщательно подготовить ответы, и это ему удалось. Теперь он и Соколовский курили, оживлённо обмениваясь мыслями. К ним подошёл Иван Тюленев, с которым Мерецков познакомился, когда сражался в рядах Первой конной армии.
– Ну что, ребята, сдали экзамен?
– спросил он, закуривая.
– А мне ещё год учиться!
– Поздновато ты, брат, поступил, - заметил Соколовский.
– Я хотел уехать в Москву раньше, но командарм Будённый задержал, сказал: «Разобьём беляков, тогда и поедешь в академию». Я так и сделал.
– Тюленев взглянул на Мерецкова.
– А ты, Кирилл, уехал в академию в августе двадцатого года, когда ещё шли бои?
– Вызов мне пришёл, и командарм Будённый меня отпустил, - пояснил Мерецков.