Мерецков. Мерцающий луч славы

Золототрубов Александр Михайлович

–  Ты сегодня будешь дома?
– спросил его Ольшанский, когда они оба вернулись с учений.
– Хочу заехать к тебе на часок, надо же нам выпить по чарке по случаю рождения твоего сына! Или у тебя нет желания?

–  Что ты, дружище, я буду рад!
– Мерецков тронул Ольшанского за плечо.
– Я сам хотел тебе это предложить, но ты весь день был отчего-то хмурый.

Могло со мной и такое быть, я же человек не без греха.
– Комдив по-доброму улыбнулся.

«Наверное, не придёт, - думал Мерецков, поглядывая на часы.
–

Уже семь вечера». Раздался стук в дверь. Это был Ольшанский.

–  Привет, Кирилл!
– бросил он и с ходу вошёл в комнату.
– Извини, дружище, меня задержал командующий округом.

–  Что-нибудь важное?

–  Об учениях шла речь. Он доволен, как они прошли, правда, высказал некоторые замечания...

Оба сели за стол, который давно накрыл Кирилл Афанасьевич. Комдив увидел бутылку коньяка с пятью звёздочками и удивлённо взглянул на Мерецкова.

–  Где ты достал такой чудесный напиток?
– спросил он.
– Это же мой любимый!

–  Ты мне что-то хотел сообщить?
– Мерецков в упор посмотрел на комдива.

–  Когда ты уехал в роддом к жене, из Москвы позвонил Клим Ворошилов. Он поинтересовался, как дела в корпусе, собираюсь ли я в отпуск. Но я-то сразу понял, что не это его интересует. Так оно и есть. Он спросил, как служит начальник штаба 9-й Донской стрелковой дивизии Мерецков. Я ответил, что Мерецков толковый начштаба и я доверяю ему во всём, а дело своё военное он знает крепко. И вообще, говорю, человек он талантливый, не зря же окончил Военную академию. А Ворошилов сказал, что ему нужен человек на должность начальника мобилизационного отдела в штабе Московского военного округа, не подойдёт ли на это дело Мерецков? Я ответил, что Кирилл Афанасьевич весьма опытный штабной работник и ему такая работа по плечу. «Вы рекомендуете его на новую должность?» - спросил Ворошилов.

–  И что ответило ваше сиятельство?
– в шутливом тоне спросил Мерецков, наливая в рюмки коньяк.

–  Я одобрил твою кандидатуру, хотя мне не хочется тебя отпускать, - грустно вздохнул Ольшанский.

–  И что же мне делать?

–  Собираться к отъезду в столичный военный округ. Даю тебе на сборы три дня. Передавай дела своему заместителю, и гуд бай!

–  Ты это серьёзно?

–  Серьёзнее быть не может!
– усмехнулся комдив.
– Давай ещё выпьем, чтобы в Москве тебе хорошо работалось...

Мерецков сказал, что раньше он занимался в основном формированием и обучением войск, теперь же ему придётся заниматься переводом вооружённых сил мирного времени на военное положение, укомплектованием кадров личным и конным составом... Всё это важные проблемы, а как у него пойдёт работа на новом месте, справится ли он?

–  Справишься, Кирилл!
– твёрдо заявил Ольшанский.
– Не боги горшки обжигают! А вот у меня возникла проблема: где я возьму человека на твоё место? Твой заместитель ещё молод, опыта у него с гулькин нос.

–  А почему тебе не взять

на эту должность начальника оперативного отдела дивизии?
– спросил Кирилл Афанасьевич.
– Мне он нравится: мыслит неординарно, энергичен, смотрит далеко вперёд, а не себе под ноги.

–  Я тоже о нём подумал, но важно всё взвесить, - признался Ольшанский. Он поднял рюмку.
– Давай ещё глотнём, и я пойду. Меня ждёт жена. А ты что будешь делать?

–  Хочу Дуняшу и сынка утром забрать. А насчёт переезда в Москву говорить ей не стану: вот придёт приказ, тогда другое дело. Как считаешь?

–  Разумно!
– поддержал его Ольшанский.
– А вдруг Климент Ефремович раздумает? Такое может быть.

–  Я подожду приказа...
– Мерецков посмотрел на комдива.
– А соберусь я быстро. У меня ничего такого нет, так что с багажом отправлять, как видишь, мне нечего...

Прошла неделя, вторая, а приказа из Москвы всё не было. «Хорошо, что я ничего не говорил жене, не то переживала бы», - взгрустнул Мерецков.

После совещания в штабе округа Мерецков навестил комкора Ольшанского. Тот сидел в штабе хмурый, видно, что-то случилось, и Кирилл Афанасьевич поспешил спросить.

–  Солдат в полку погиб, - тяжело вздохнул Ольшанский.
– Глупая смерть. Командир взвода учил бойцов бросать гранаты. Всё шло хорошо. Но вот гранату взял первогодок, чеку вырвал, а гранату уронил на землю. Ему бы мигом схватить её и отбросить, а он растерялся, сделал два-три шага в сторону, но граната уже взорвалась. Бойца насмерть... Вчера приехала в полк его мать, так плакала, так горевала, что у меня даже сердце прихватило от волнения. Наверное, командующий объявит мне выговор.

–  За что? На учениях и не такое случается...

Ольшанский вдруг спохватился.

–  Боже, я и забыл...
– Он вскочил, достал из сейфа папку с документами.
– Пришёл приказ о твоём назначении, так что собирайся в дорогу...

Мерецков прочёл приказ. Поступил он три дня тому назад.

–  Не сердись, Кирилл, меня выбила из колеи гибель солдата... Ты сразу возьмёшь с собой жену и сына или они приедут позже?

–  Я об этом ещё не думал...
– Мерецков ждал, что скажет комкор, но тот молча клал в папку бумаги.
– Я пойду, Михаил?

–  Иди, Кирилл, и очень прошу тебя завтра же уехать в Москву, не то как бы мне не попало от командующего округом. Если ему позвонит Клим Ворошилов, считай выговор мне обеспечен!..

В комнату Мерецков не вошёл, а влетел.

–  Ура, Дуняша, мы едем в Москву!
– громко крикнул он, закрывая за собой дверь.
– Меня переводят в Московский военный округ. Сам Клим Ворошилов звонил комкору Ольшанскому.

–  Тише, Кирилл, - взмолилась жена, - малыш только что уснул.
– Она подошла к нему, сняла с его головы фуражку и повесила её на гвоздь, вбитый в стенку.
– Садись и расскажи всё, о чём тебе поведало начальство.