Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– А сейчас мы готовимся делать эти танки на заводе «Красное Сормово», - подчеркнул Малышев.
Воспользовавшись паузой, маршал Ворошилов спросил Сталина, может ли он идти. Тот, оторвавшись от блокнота, в котором что-то писал, кивнул ему, заметив:
– Перед вылетом зайди, Климент Ефремович, в Генштаб, там тебе дадут кое-что для 54-й армии. А маршалу Кулику от меня привет!
– Ворошилов вышел. Вождь взглянул на наркома танковой промышленности.
– А теперь я послушаю ваш подробный доклад о том, какие меры приняты на заводах по резкому увеличению производства танков. Без них, Вячеслав Александрович,
Дуня собралась идти на Лубянку, когда в дверь кто-то негромко постучал. «Наверное, соседка», - подумала она и открыла дверь. На пороге стоял... Кирилл!
– Ну вот я и дома!
– весело произнёс он.
Дуня, казалось, не дышала. Сердце гулко стучало.
– А я собралась к тебе на свидание...
– только и хватило у неё сил произнести эти слова. Она подошла к мужу, прижалась к нему.
– Даже не верится, что тебя наконец выпустили. Я так рада, что вижу тебя живым и невредимым...
Мерецков разделся и сел.
– Живой я, Дуняша, но рёбра в камере мне помяли. Эти негодяи били меня, требовали сознаться в том, чего я не делал...
Первым, кто увидел генерала Мерецкова, был генерал Василевский.
– Глазам своим не поверил, думал, что померещилось.
– Александр Михайлович обнял Кирилла Афанасьевича и расцеловал.
– Наконец-то тебя выпустили. Я до слёз рад! Послушай, Кирилл, зайдём к моему начальству маршалу Шапошникову, а? Он так переживал твой арест, что даже Сталину в этом признался. «Вы, - сказал он вождю, - хорошенько подумайте, прежде чем приказать чекистам поставить Мерецкова к стенке». Борису Михайловичу терять уже нечего, а Сталин уважает его, считается с ним. Ну что, заглянем к Шапошникову? Он один в кабинете.
– Ну, если на минуту, мне ведь надо спешить в Кремль к Хозяину.
Начальник Генштаба, увидев Мерецкова, пружинисто вскочил с кресла да так и застыл. Кирилл Афанасьевич подошёл к нему и протянул свою жилистую руку.
– Добрый день, Борис Михайлович! Честно признаться, я не ожидал так скоро быть у вас. Ей-богу, я весьма рад!
– Пожалуй, я больше рад, - наконец заговорил маршал Шапошников и пригласил Мерецкова сесть.
– Вы же знаете, что с Лубянки не возвращаются. Так было с вашим учителем Уборевичем, так было с Василием Блюхером, у которого вам довелось служить на Дальнем Востоке...
– А вот я вернулся.
– Мерецков улыбнулся.
– Но вы правы, лучше туда не попадать! Я знаю, что и вы вступились за меня перед вождём. Спасибо, Борис Михайлович, что не сомневались в моей честности и преданности тому делу, ради которого мы с вами надели военные шинели. Уж вас-то я не подводил, когда был вашим заместителем...
В приёмную Сталина Мерецков вошёл бодро, словно бы с ним ничего не произошло. Помощник вождя Поскрёбышев, увидев его, сказал, что Сталин ждёт.
– Заходите, пожалуйста.
– Он тепло пожал Мерецкову руку, негромко добавив: - Успехов вам, Кирилл Афанасьевич.
Но едва Мерецков сделал шаг, как в дверях показался Сталин.
– Я жду вас, товарищ Мерецков, - сухо произнёс он и, глядя на Поскрёбышева, сказал: - Ко мне никого не пускать, я буду
Он подошёл к столику, набил трубку табаком, закурил и только сейчас увидел, что Мерецков стоит у двери, вытянув руки вдоль туловища.
– Садитесь, говорят, что в ногах правды нет. Как вы себя чувствуете? Мне говорили, что у вас воспалилась нога.
– В камере было сыро, и моя нога заныла. Но теперь всё хорошо, я здоров и готов выполнять задание.
Сталин вроде бы вскользь заметил:
– Наши чекисты работают чётко, но и у них бывают ошибки, вот как с вами случилось...
– Не будем об этом, товарищ Сталин, - тихо, но твёрдо произнёс Кирилл Афанасьевич.
– Прошу разъяснить боевое задание.
Сталин какое-то время постоял, о чём-то задумавшись, потом подошёл к карте и стал знакомить Мерецкова с обстановкой на северо-западном направлении.
Сейчас Ленинградским фронтом командует генерал армии Жуков. Кое-что он успел уже сделать для активной обороны Ленинграда, например снял с ПВО города часть зенитных орудий и поставил их на прямую наводку для усиления обороны на самых опасных участках. Приказал адмиралу Трибуцу, командующему Балтфлотом, сосредоточить огонь всей корабельной артиллерии для поддержки войск 42-й армии генерала Федюнинского.
– Вы хорошо знаете этого генерала?
– спросил Сталин.
– Жуков даёт ему высокую оценку.
– Ивана Ивановича Федюнинского?
– уточнил Мерецков.
– Его я знаю давно, это боевой и зрелый военачальник. В 5-й армии Юго-Западного фронта он командовал 15-м стрелковым корпусом. Мне кажется, что в роли командарма 42-й он себя проявит с лучшей стороны.
Сталин сообщил, что для усиления войск 42-й армии будет переброшена часть войск из 23-й армии Карельского фронта.
– Хотите усилить оборону в районе Урицка?
– Мерецков задал этот вопрос, не отрывая пристального взгляда от карты, висевшей на стене в кабинете.
«Быстро, однако, он смекнул, вот что значит боевой опыт и ум», - отметил Сталин. Он сказал Мерецкову, что часть Урицка немцы уже захватили и, если их оттуда не выбить, это грозит обороне Ленинграда. А если учесть, что не меньшая опасность нависла в районе Пулковских высот, то Жукову есть над чем задуматься.
– Может, вас послать ему на помощь?
– спросил Верховный. Он заметил, что в глазах Мерецкова промелькнуло удивление, но не придал этому значения.
– Я не против, но полагаю, что Жуков сам там справится, - уверенно ответил Кирилл Афанасьевич.
«Хитрит или говорит правду?
– невольно подумал Верховный.
– Да нет, не хитрит. Жуков должен сделать то, о чём я просил его. Но как бы не пришлось мне отзывать его на Западный фронт. Вот-вот немцы пойдут в наступление под Москвой... Что же делать?»
В кабинет вошёл Поскрёбышев и сказал Сталину, что ему звонит Жуков. Верховный снял трубку с аппарата ВЧ.
– Что там у вас?
Голос у Жукова был громкий, и Мерецков отчётливо слышал всё, о чём тот говорил. Георгий Константинович докладывал, что по сведениям фронтовой разведки командующий группой армий «Север» немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб специальным приказом потребовал от своих войск быстрее сломить сопротивление защитников Ленинграда и, как объяснил Жуков, «хочет соединиться с финскими войсками, действующими в Карелии».