Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
Два автоматчика сели в «виллис», и машина тронулась.
Проскочили опушку леса и выехали на просёлочную дорогу. Сквозь тучи проклюнулось солнце, вода в дождевых лужах заискрилась. Где-то вдали громыхали орудийные залпы.
Проехали ещё километра два, и вдруг вдали у леса что- то блеснуло. Кречет, притормозив, до боли в глазах всмотрелся в лесной массив.
– Немцы, товарищ командарм!
– крикнул он.
– Танки! Один, два, три...
– Он резко затормозил, и «виллис» застыл.
Мерецков, толкнув плечом дверцу, вышел из машины, за ним поспешили
– Всем в машину!
– тихо приказал он.
– Надо уходить, на танки с автоматом не пойдёшь!
Кречет круто развернул «виллис». Едва тронулись с места, как немцы заметили машину и открыли по ней огонь. Снаряд разорвался рядом. В лицо Мерецкову дохнуло гарью, дымом. Шум, треск... Очнулся Кирилл Афанасьевич на земле. Он лежал на обочине дороги. Неподалёку горела машина. В ушах у него звенело, он тряхнул головой и ощупал себя: нет, цел и не ранен. Понял, что взрывной волной его отбросило в сторону.
– Товарищ командарм, идите сюда!
– услышал Мерецков чей-то голос.
Это был водитель Кречет. Он укрылся в воронке от разорвавшегося снаряда. Мерецков в два прыжка достиг её.
– Бойцы-автоматчики погибли, товарищ командарм, - сказал Кречет, - машина разбита. Что будем делать? Позиции полка Чернова за лесом. Я помню, мы там дрова рубили. Метров семьсот надо пройти лесом, а там большая поляна, где и окопались артиллеристы.
– Будем туда пробиваться, - ответил Мерецков.
Кречет выглянул из воронки, и лицо его посуровело. Вражеский танк ехал в их сторону, к разбитой машине, которая всё ещё горела, изрыгая чёрный густой дым. Вдруг раздался взрыв. Огонь вихрем пронёсся над воронкой, где сидели Мерецков и Кречет.
– Вот гад, бьёт из орудия метко!
– выругался Мерецков.
– Да нет же, товарищ командарм, - возразил Кречет, - это взорвался бензобак «виллиса». Перед выездом я заполнил его до отказа бензином. Глядите, сюда идёт ещё один танк, на его броне я вижу автоматчиков!
– Дело швах!
– усмехнулся Мерецков.
– Гранаты у тебя?
– Так точно, у меня есть ещё две бутылочки «горючки».
– Что ещё за «горючка»?
– не понял Мерецков.
– «Коктейль Молотова», как окрестили это наше оружие фрицы, - бутылки с зажигательной смесью. Они в моём вещмешке, я успел его взять, едва загорелась машина. У меня на голове даже волосы чуток обгорели.
– Кречет достал из вещмешка бутылку и ласково погладил её.
– Эта голубушка спасёт нас: первый танк, что идёт к «виллису», вспыхнет ярким факелом.
– Смотри, не то сам сгоришь!
– предупредил бойца командарм.
– А мне всё равно, - грустно бросил Кречет.
– Не понял?
– возвысил голос Мерецков.
По лицу Кречета скользнула грустная улыбка.
– Я прибыл на фронт из штрафного батальона.
– Ты что, дезертир?
– Что вы, товарищ командарм! Месяц тому назад нас погрузили в эшелон
– Так ты и есть, Кречет, дезертир!
– А я назвал свой поступок «Прощание с мамой»!
«Кречет... Где я слышал эту фамилию? – неожиданно для себя подумал Кирилл Афанасьевич. Слова водителя врезались ему в голову. «Кречет я, Игорь! От роду двадцать лет, родом из Ростова-на-Дону...» Так это же сын Татьяны, дочери хирурга Игоря Денисовича! Татьяна Костюк, а по мужу она Кречет... Неужели это её сын?»
– О чём задумались, товарищ командарм?
– спросил Игорь, наблюдая из воронки за танками. Двигались они медленно, и это его бесило.
– О тебе думаю...
– Мерецков выждал немного.
– Теперь я знаю, кто ты. Сын Татьяны Игоревны Кречет, что живёт в Ростове. А её отца, твоего деда, звали Игорем Денисовичем, он был хирургом.
– А вы не тот ли красный конник, которого оперировал мой дед?
– Он самый, Игорь, так что нам сам бог велел выжить в этой схватке... Вот что, дружище, будем уходить, - жёстко сказал Кирилл Афанасьевич.
– Ты пойдёшь первым, я тебя прикрою огнём.
– Идите вы, и я вас прикрою огнём, а уж потом пойду сам, - решительно возразил Кречет.
– Я тебя не брошу!
– Нет, товарищ командарм! У вас на плечах целая армия таких солдат, как я, тысячи! За всех вы в ответе...
Он умолк. В это время первый танк подошёл к горящей машине и остановился. Трое солдат спрыгнули с брони и, окружив машину, стали громко говорить о чём-то на своём языке. Они смеялись. Открылся люк, и из него вылезли два немца с пистолетами в руках...
И тут случилось то, чему потом не раз удивлялся Мерецков. Он смотрел из укрытия на хохотавших врагов, и нервы у него сдали. Он выхватил из рук Кречета автомат и открыл огонь. Двоих уложил, а трое припали к земле и открыли ответный огонь.
– Поторопились вы, товарищ командарм!
– в сердцах произнёс Кречет.
– Извините, но так не воюют. Теперь нам отсюда не уйти. Эти трое возьмут на прицел нашу воронку, а танк даст ход и проутюжит её.
– Он схватил Мерецкова за руку.
– Уходите! Я вас прикрою, а затем и сам уйду. До леса двадцать шагов, можно и по-пластунски... Сейчас я метну в танк «горючку», он вспыхнет и дымом вас прикроет, ясно?
Бутылка угодила в танк, и он загорелся. Следом за ней Кречет швырнул гранату. Она взорвалась в том месте, где лежали трое немцев. Подул ветер, и клочья дыма накрыли воронку.