Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
Крутиков сказал, что час тому назад звонил маршал Шапошников. Ставка недовольна действиями 4-й армии генерала Яковлева на тихвинском направлении.
– Он просил вас, Кирилл Афанасьевич, войти в контакт с Яковлевым и узнать, сможет ли его армия остановить продвижение немецких войск к Тихвину, свою оценку создавшейся ситуации сообщить в Ставку.
– Плохо дело, - вздохнул Мерецков.
– Алексей Николаевич, немедленно поезжай в штаб к генералу Яковлеву и узнай, нужна ли ему помощь. Ты же понимаешь, что если он не остановит наступление фашистов, то появится
Генерал Крутиков убыл в армию Яковлева в девять утра, а вечером из этой армии приехал секретарь Ленинградского обкома партии Штыков, занимавшийся обеспечением Ленинграда продовольствием.
– Генерал Яковлев подавлен и растерян, его армия отступает.
– Штыков сел, ладонью провёл по усталому лицу.
– С дивизиями у него связи нет. Считаю, что об этом надо доложить в Ставку!
Мерецков сказал, что по просьбе маршала Шапошникова он послал к Яковлеву генерала Крутикова и, когда тот вернётся, будут решать, что делать.
Через сутки Крутиков вернулся, и его доклад свёлся к одному:
– Сдержать натиск гитлеровцев Яковлев не сможет! Нужно срочно принимать меры. Звоните в Ставку маршалу Шапошникову.
– Уже поздно, сделаю это утром, - выдохнул Мерецков.
Ночь для него выдалась тревожной и не в меру долгой.
Утром он позвонил Верховному и объяснил ситуацию, которая сложилась для войск 4-й армии на тихвинском направлении. Выслушав его, Сталин какое-то время молчал, видимо, размышлял, как ему поступить, потом приказал Мерецкову срочно отправиться в 4-ю армию и вступить во временное командование ею.
– Обязанности командующего 7-й армией с вас не снимаются, - жёстко предупредил Сталин.
– Разрешаю вам часть её сил использовать для помощи 4-й армии. Ваша задача, - всё так же жёстко продолжал Сталин, - удерживая финнов на Свири, остановить наступление немцев в районе Тихвина и разгромить их!..
Сталин, переговорив по телефону с Мерецковым, вскинул глаза на маршала Шапошникова и спросил, уверен ли он в том, что Мерецкову удастся освободить Тихвин, захваченный немцами через два дня после разговора.
– Я в это не верю!
– сказал Молотов, положив в папку документы, подписанные Сталиным.
У Верховного сердито блеснули глаза. «Кажется, сейчас он взорвётся!» - невольно подумал начальник Генштаба. К его удивлению, Сталин промолчал, словно бы и не слышал, что сказал его ближайший соратник.
– Я хочу знать ваше мнение, Борис Михайлович, - вновь заговорил Сталин.
– Вы не любите делать прогнозы, и эта черта вашего характера мне импонирует. И всё же, Мерецков сделает то, что ему приказано?
– Сделает, Иосиф Виссарионович, он из тех, кто слов на ветер не бросает.
– Хотелось бы в это верить, - грустно произнёс Верховный.
– Не скрою, я был очень огорчён, когда восьмого ноября немцам удалось захватить Тихвин и перерезать единственную железнодорожную линию, по которой шли грузы к Ладожскому озеру для снабжения Ленинграда. Теперь надо не только выбить немцев из Тихвина, но и разгромить всю тихвинскую группировку,
– Сталин помолчал, собираясь с мыслями.
– Хватит ли у Мерецкова сил? Может, Генштабу следует выделить ему хотя бы одну армию?
– А где её взять, Иосиф Виссарионович?
– усмехнулся Шапошников.
– Все резервы брошены под Москву. Вот и Жуков просит дать ему ещё войска...
Шапошников вновь повторил, что Тихвин Мерецков возьмёт, но, как дальше сложится обстановка, ему неведомо. Сил и боевых средств у Кирилла Афанасьевича крайне недостаточно.
– Тогда придётся что-то взять из состава Ленинградского фронта, - твёрдо заявил Верховный.
– Надо ли сейчас это делать?
– озабоченно спросил маршал Шапошников.
– Давайте подождём, пока Мерецков не отобьёт у врага Тихвин, а потом будет видно.
– Хорошо, сделаем так, как просит начальник Генштаба, - согласился Сталин.
Разговор с Верховным оставил в душе Кирилла Афанасьевича неприятный осадок. Но что поделаешь? Сталин прав: нужно воевать лучше, действовать с умом, сражаться до последней возможности!
– Сталин очень недоволен генералом Яковлевым, - сказал Мерецков, едва генерал Крутиков вошёл к нему.
– Хотел было отозвать его в Ставку, но я попросил пока этого не делать. И знаешь, что он мне ответил? «Бездарей надо убирать из армии, они воевать не умеют, а лишь губят солдат. Дорогу, мол, надо давать способным генералам!» Кирилл Афанасьевич усмехнулся.
– А где их взять, этих способных генералов? Легче всего снять человека с должности, куда труднее научить его воевать.
– Странно как-то получается с Яковлевым, - озадаченно промолвил Крутиков.
– Всеволод Фёдорович, сколько его знаю, в военном деле собаку съел. Хорошо проявил себя на советско-финляндской войне, в конце июня сорок первого командовал Киевским особым военным округом, в ходе войны - начальник тыла Юго-Западного фронта, был заместителем начальника Генерального штаба, а уж потом принял 4-ю армию, и вдруг осечка. И что же делать?
Мерецков сообщил Крутикову, что Сталин приказал ему срочно отправиться в 4-ю армию и взять командование ею на себя, оставаясь при этом командармом 7-й.
– Мне разрешено также часть сил 7-й армии использовать для помощи 4-й армии, - пояснил Кирилл Афанасьевич.
– Задача двух армий не только удержать финнов на Свири, но и разгромить гитлеровскую группу войск на тихвинском направлении.
– Ого!
– воскликнул Крутиков.
– Эту задачу нужно решать фронту, а не двум армиям.
– Ты недалёк от истины, Алексей Николаевич, у врага втрое больше сил, чем у нас, - согласился Кирилл Афанасьевич.
– Но не мог же я просить Верховного срочно создать фронт?
– Он глубоко вздохнул.
– Приказ есть приказ, и наше дело - достойно его выполнить!
– Мерецков снял фуражку, положил её на край стола.
– Не пора ли нам поесть? Я проголодался.