Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Рад вас видеть, Кирилл Афанасьевич!
– Он протянул руку, чтобы поздороваться с Мерецковым, но тот сделал вид, что занят, закрыл дверцу, а затем сурово взглянул на генерала.
– Я сомневаюсь, Всеволод Фёдорович, что ты рад моему приезду, а вот я рад. Что случилось, почему твоя армия буквально рассыпалась, разбежалась, едва появились вражеские танки? Как ты мог допустить это? Тебя надо за такое руководство армией отдать под трибунал!
Генерал побледнел.
– Не утрируй, Кирилл, - начал было он, но у Мерецкова вмиг окаменело лицо, а пальцы невольно сжались в кулаки.
–
Я генерал армии, представитель Ставки, а не тот генерал, который растерял свою армию и не имеет связи ни с одной стрелковой дивизией!
Яковлев стоял перед ним навытяжку, опустив руки по швам. Лицо его залилось краской. А Мерецков, ничуть не щадя его, сурово продолжал:
– Ставка отстранила вас от руководства армией, мне приказано временно вступить в командование ею. Я остаюсь также и командармом 7-й.
Генералу Яковлеву следовало бы принять это сообщение к сведению, но он, не смущаясь, заявил:
– Приказа о снятии меня с должности командующего 4-й армией я не получал!
– Сейчас вы его получите!
– Мерецков кликнул своего адъютанта и распорядился: - Садитесь за стол и пишите приказ по войскам 4-й армии о моём вступлении в командование ею...
Свершилось то, чего генерал Яковлев никак не ожидал. Уже смирившись с тем, что произошло, и укротив своё самолюбие, он вскоре подошёл к комнате, где склонился над оперативной картой Мерецков.
– Разрешите к вам?
Кирилл Афанасьевич обернулся.
– Заходи, Всеволод Фёдорович. Садись рядом так, как мы сидели с тобой в Ленинграде, когда я рассказывал тебе о республиканской Испании.
Яковлев молча сел. Его лицо было цвета воска.
«Переживает, это хорошо, значит, совесть в нём заговорила», - отметил про себя Кирилл Афанасьевич и спросил:
– Что скажешь?
– Скажу вам, как на духу, - невесело произнёс Яковлев.
– Фашисты танками навалились на мою армию, бить их было нечем, и я растерялся. Надо было срочно позвонить вам в штаб 7-й армии и попросить помощи, но во мне взыграла гордость, и я...
– И ты, - прервал его Кирилл Афанасьевич, - не стал меня просить, а решил драпать от врага без оглядки?
– Он помолчал.
– У Гёте, Всеволод Фёдорович, есть такие слова: «Поведение - зеркало, в котором каждый показывает свой облик». Так вот твой облик на сегодня - это облик человека, забывшего о своём долге!
– Кажется, я это понял...
– обронил генерал и тихо спросил: - Что мне теперь делать?
– То, что делал и раньше - сражаться с врагом, но сражаться упорно, стойко, биться за каждую пядь нашей родной земли! И не хныкать, не искать для себя каких-либо оправданий. Ты же, Всеволод Фёдорович, хорошо воевал в советско-финляндскую войну!
Яковлев оживился. Неожиданно он подумал о том, что может доказать, на что способен, и воевать не разучился.
– Я напишу рапорт Верховному Главнокомандующему, признаю свои ошибки и попрошу его оставить меня в кадрах Красной Армии...
– Писать рапорт не надо, - остановил его Мерецков.
– Я уполномочен решить этот вопрос.
– Как?
– встрепенулся генерал.
– Хочешь быть заместителем командующего 4-й
Яковлев впился глазами в Мерецкова. Не шутит ли?
После того, что случилось с 4-й армией, генералу не верилось в такое предложение. Мерецков, заметив его колебания, усмехнулся.
– Всеволод Фёдорович, я ведь временно взял на себя командование твоей армией, так что у тебя есть шанс снова стать командармом, но это нужно доказать делом!
– Так вы не шутите?
– улыбнулся Яковлев.
– Сочту за честь принять ваше предложение. Теперь уж я вас не разочарую.
– Что меня, - качнул головой Мерецков, - своим войскам докажите, на что вы способны. Бойцы - ваши судьи, а не я.
– Кирилл Афанасьевич подошёл ближе.
– Вот и договорились. А сейчас соберите в штабе командный состав армии, будем решать, с чего начать выправлять создавшееся положение...
Генерал взял фуражку, толкнул плечом дверь и выскочил во двор. Там, в маленьком домике, расположились связисты, оттуда можно связаться со штабами дивизий.
6
Разговор с командирами соединений и частей был серьёзным. На совещании выяснилось, что некоторые управления армии, такие как тыл и медицинские учреждения, не были заранее выведены из Тихвина и стали уходить, когда немецкие танки с десантом автоматчиков ворвались в город. Эвакуация была поспешной, подтвердил генерал Яковлев. Потому-то часть штаба армии ушла на север, по дороге на Лодейное Поле, другая часть - на восток и разместилась в селе Большой Двор. Начальник штаба армии генерал Ляпин с группой работников находился в это время в районе Волхова.
– Почему он сидел там, когда 4-я армия располагалась в районе Тихвина?
– Брови у Мерецкова метнулись кверху и застыли.
– Ляпин управлял Волховской группой войск, которая формально числилась в составе моей армии, - пояснил Яковлев.
– А фактически она находилась в подчинении командарма 54-й Ленинградского фронта, - заметил комбриг Стельмах.
– Ждать, когда сюда вернётся генерал Ляпин, мы не будем, - заявил Мерецков.
– Не будем и вызывать его: терять время нам негоже. У нас есть кого назначить начальником штаба армии.
– Кирилл Афанасьевич взглянул на Стельмаха.
– Вас и назначаю начальником штаба. Вы, Всеволод Фёдорович, как мой заместитель, не возражаете?
– Я - за, товарищ генерал армии, - обронил Яковлев.
– Григорий Давидович человек храбрый, есть в нём штабная струнка.
Мерецков сказал, что роль начальника штаба в предстоящих сражениях велика.
– Вам, генерал Стельмах, нужно собрать в Большом Дворе всех отбившихся от штаба работников, вернуть сюда людей из Волховской группы.
– Мерецков помолчал.
– Срочно организуйте разведку противника перед всем фронтом армии и не прикидывайте силы врага на глазок, а точно установите, какие соединения немцев имеются на этом направлении, сколько их и чего они хотят. И ещё, - жёстко продолжал командарм, - наладьте устойчивую связь со всеми соединениями и частями армии. Ясно?