Мертвая река
Шрифт:
«Я ничего не могу с собой поделать.
Я люблю тебя и ужасно не люблю».
Люк и сам толком не понимал, почему так говорил. Иногда собственные слова его не на шутку пугали. А комната эта вроде бы даже понравилась...
Играя, он как-то не задумывался над тем, нравится она ему или нет, а сейчас вот стал задумываться. Вообще-то комната была даже меньше той, что была у него дома, да и обстановка в ней оказалась попроще. Самый обычный комод, стол со стулом и еще один столик поменьше, рядом с кроватью. Зато Люку определенно
К тому же здесь совсем не пахло духами, как в комнате матери. Тут пахло как в комнате парня. Как, вероятно, пахло в комнате у отца.
Как знать. Кто вообще хоть что-нибудь знает про его отца?
Какая разница. Теперь сам Люк был за мужчину, а не его отец. Люк спал в мужской комнате, где пахло деревом. Вот когда Люк подрастет, у него будет точно такая же комната. И принадлежать она будет только ему, хотя он и станет изредка приглашать туда мать. Она станет подолгу сидеть в гостях, и ей там очень понравится – и запах этот тоже понравится. Даже если в нем не будет духов. И комната эта понравится, потому что будет его комната.
Люк перевернулся на спину. За окном громко стрекотали сверчки. Он почему-то почувствовал страшную усталость. На столике рядом с кроватью лежала горстка костей, подобранных Люком там, на дереве. Он взглянул на них, его веки тяжелели.
Внезапно сверчки умолкли, причем надолго, и Люк прислушался, ему стало немного жутко, он задавался вопросом, почему они так иногда делают. В такие моменты казалось, что и его сердце остановится тоже.
А потом стрекот возобновился с новой силой.
Так и не дождавшись момента тишины, Люк окончательно заснул.
21:37
В полном молчании они шли по залитому лунным светом полю, почти сливаясь с высокой травой. Казалось, это не люди идут, а само поле вздымается, посылая лунную рябь в сторону переливающихся внутри дома разноцветных огней.
Дойдя до рощи деревьев, они разделились. Первому Добытому предстояло поломать машину и срезать телефонные провода. Второй, голой и окровавленной, предстояло сидеть в тени под дверью, ведущей на кухню, и ждать сигнала Женщины.
Дети полезли на деревья, карабкаясь проворно и бесшумно, как ящерки, по толстым нависавшим над верандой ветвям. Взобравшись наверх, они тоже затаились, глазея через раздвижные стеклянные двери на людей в доме.
Они все не двигались. Они сидели в креслах, уставившись в мерцавшие перед ними всполохи разноцветных огней. Изредка мужчина или одна из женщин что-то говорили.
Сама Женщина притаилась чуть ниже дома, у свай, подпиравших его к склону холма, вскоре к ней присоединился Первый Добытый. Он кивнул ей с ухмылкой на лице, мол, дело сделано.
Его зубы оказались недавно заточенными – когда только успел!
В руках Первый Добытый держал топор с длинным кожаным ремнем, привязанным к обуху и рукояти. Мужчина просунул руку в петлю и перекинул топор за спину, готовясь взобраться на террасу по потертым сваям вместе с Женщиной. Даже для толстых сучьев деревьев Первый
Женщина взглянула в сторону деревьев и убедилась, что дети готовы. Она прижала ладони ко рту и зашипела как кошка. Стоявшая у двери в кухню Вторая Добытая начала громко и жалостливо плакать, словно была ранена и сильно напугана. Они услышали, как она забарабанила в дверь, и сразу вслед за этим изнутри донеслись звуки пробудившегося движения: явно встревоженные, люди направились в сторону двери.
Прямиком в уготованную им ловушку.
В ветвях над головой закопошились дети, продвигаясь вперед, готовые в любой момент спрыгнуть вниз.
Женщина и Первый Добытый начали подъем.
21:40
Наконец Стивен нашел поворот на Скрабпойнт-роуд, хотя уже трижды проскакивал мимо. Разобрать карту в темноте оказалось чертовски сложно, он не соврал попутчице – во всем, что касалось карт, Стивен был не очень хорош. И все же он понял, что проехал мимо, когда за окном замаячили окрестности Лаббока, а не Дэд-Ривер, развернулся и снова дал маху, не подозревая, что облажался, аж до самого Трескотта.
Как бы там ни было, а вот и он. Тошнотворный маленький знак. Легко пропустить даже при свете дня такую ерундовину.
Поначалу дорогу устилала щебенка, но продолжалось это недолго – за считаные минуты ее сменила земля, пришлось сбросить скорость, чтобы «Мерседес» не скакал по ухабам. А ухабов было много.
Раз уж платишь за машину такие деньги, изволь как следует о ней заботиться.
Так он и ехал – медленно. Клэр все равно никуда не денется. Клэр могла и подождать.
Стивен думал о Клэр – а именно о том, как будет ее насиловать, – и ощущал, как в сшитых на заказ брюках уже набухает стояк.
Долго же ему пришлось ждать.
Забавно все же – стоило Стивену осознать, что жена с ним развелась, как он внезапно возжелал ее. А ведь он не хотел Клэр целый год, пока она его не выгнала. Конечно, отчасти тут виноваты попойки. Пригубишь немного – так сразу стояк, захочешь еще и выпьешь больше – и овчинка выделки уже не стоит. Ну что ж, парень, ты всегда исправно платил за то, что трахал собственную жену. К этой мысли он пришел уже давно. Если женщина чувствует, что ее любят, что в ней нуждаются, она сразу начинает этим пользоваться. Уж лучше было тусоваться с парнями в баре на Плазе и время от времени цеплять какую-нибудь шлюшку.
При этом Стивен не мог сказать, что Клэр была лишена привлекательности. Черт, да большинство баб, перепробованных им за эти годы, ей и в подметки не годились. Но у всех них имелось одно преимущество – с ними было легко. Можно трахнуть и забыть. В то время как Клэр являлась со всем своим багажом: получите – распишитесь. Проведешь с ней ночку – будь готов, что на следующую придется сидеть с ребенком, пока сама Клэр поступает в сраную вечернюю школу или куда еще. А потом одна-единственная ночь превращается в одну ночь в неделю, а затем – в две. Оглянуться не успеешь, и вот твоя жизнь уже не очень-то и твоя. Даже с Мэрион было проще, хотя и у той хватало претензий. Стивен рассмеялся. Шрамы на теле соврать не дадут.