Мертвец из Лерута
Шрифт:
– Иди в правый проём, – бросает он, не прерывая письма.
Обогнув резную ширму, Марлоу попадает в комнату, заполненную доверху всякой утварью. Света свечей из кабинета не хватает, чтобы рассмотреть вещи подробнее.
– Будешь моим слугой работать, – стул выезжает из-за стола, – подавать пищу, носить бумаги и выполнять прочие бытовые хлопоты.
“Отлично, не нужно будет выдумывать предлог, чтобы осмотреть шатёр”, – скупо улыбается Марлоу, а вслух замечает:
– Благодарю, господин. Правда, я серебра
– Сервировку повара сделают. Я прекрасно понимаю, кто на что способен, – Оллрик останавливается рядом с юношей.
В руке у него зажжённый подсвечник. Парень отмечает, что они практически одного роста.
– Итак, – Оллрик передаёт источник света подчинённому. – На сегодня твоя задача расчистить здесь всё. Надо будет собрать кровать, по мелочи мебелью обставить… В общем сделать из этого подобие комнаты.
– А куда всё убирать? И где взять инструменты? – на эти вопросы мужчина подаёт листок с письменного стола.
– Здесь всё подробно расписано.
Марлоу хмуро разглядывает пергамент.
– Простите, но я не умею читать… – лжёт он.
– Вот как… – мужчина прикрывает глаза на несколько мгновений. – Что ж, надеюсь, память у тебя хорошая. Я не буду повторять дважды.
После этого Оллрик опускается в кресло и начинает монотонно перечислять список задач.
“Ничего себе бытовые хлопоты, – прикидывает юноша. – Многовато для одного”.
– … В эту комнату не заходить и меня не отвлекать. Я буду работать и хотел бы по возможности делать это в тишине. Солдаты откроют вход со стороны улицы. Вот, собственно и все, – мужчина холодно указывает на выход. – Приступай.
Марлоу коротко кивает, и покидает помещение.
Поначалу работа движется муторно. Не потому что он боится труда. За столько лет Марлоу не раз перестраивал свой домишко там, на севере. Другое дело, ради кого здесь приходится рвать спину.
– Эй, тетерев! – зовёт его копейщик.
“Вот бы ещё караульные отстали, – пропускает ещё одну шпильку мимо ушей парень. – Так ничего рассмотреть толком не удастся!”
Мужчина зовёт его ещё раз, и Марлоу оборачивается. Крышка сундука аккуратно возвращается в исходное положение.
– Мда… Я тебе без конца твержу, что обед, – копейщик прислоняется к одному из ящиков. – Понимаешь, что это значит?
– Перерыв? – изгибает бровь юноша.
Мужчина смеётся, а потом указывает копьем в сторону кабинета:
– Ты ж личный слуга, вроде…
Марлоу вздыхает.
Он встаёт с земли и спешит к полевой кухне. Когда он оказывается возле общего котла, низкий мужчина в переднике бросает в его сторону хмурый взгляд.
– Мне нужно отнести еду командующему лагерем, – говорит Марлоу.
Повар перестаёт мешать суп и огрызается:
– И чо, ты в руках понесёшь? Али в карман тебе плеснуть?
Юноша пожимает
– Серебряный набор. Если посмеешь украсть хоть одну ложку…
Парень не дослушивает. Он идёт дальше.
Внутри помещения, на одном из столов он видит искомое: большой серебряный поднос с крышкой, украшенный рельефными изображениями цветов и фруктов.
– Наконец-то, – бросает ему ещё один повар, занимающийся нарезкой овощей. – Она говорила, о тебе. В этот раз я всё подготовил, но больше такого праздника не устрою, – нож быстро стучит по доске.
– Благодарю.
Юноша подхватывает поднос и быстро возвращается к шатру.
– Прошу простить, – говорит он громче обычного, едва переступает порог.
– А, уже время? – Грэйдл не сразу отвлекается от своего занятия. – Как продвигается работа?
– Половина уже вынесена, – скупо отчитывается Марлоу.
– Прекрасно! – чему посвящается эта фраза: блюду либо словам собеседника – остаётся тайной. – Что ж, можешь идти.
Парень кивает. Глядя, как глава лагеря берётся за столовые приборы, юноша вспоминает, что и ему пора бы перекусить. Не каждый день, но его организм нуждается в питании и сне.
Ещё час парень возится с вещами, когда глава лагеря подзывает его к себе и приказывает унести поднос.
Когда Марлоу снова проходит мимо котла, в нём уже пусто. Рядом отдыхают слуги. Они ютятся за длинным столом, настолько узким, что тот больше походит на обычную доску. Из-за этого многие держат миски в руках. Лысоватый мужчина со сломанным носом громко хохочет:
– Она такая же монахиня, как я – благородный рыцарь! Готов поспорить, что Эвелин… – тут он замечает парня и замолкает.
Марлоу исчезает в палатке. Повар всё ещё стоит у стола. Только теперь он рубит мясо.
– О, снова ты. Котёл уже, поди, вычерпали, но у нас тут есть ещё один, поменьше. Можешь взять, – говорит он, выламывая птичью ногу из сустава.
– Спасибо вам, но позже, – юноша оглядывается. – Что делать с подносом?
– Ставь тут, – лишенный ногтевой фаланги палец указывает на соседний стол.
Марлоу разворачивается, чтобы уйти, но любопытство всё-таки берёт верх:
– Такая забота. Отчего же?
Мужчина прекращает работу и оборачивается. Секунду он оценивающе смотрит на собеседника.
– Люди здесь болеют и умирают, вот и не доверяют приезжим, особенно таким болезным, – его лицо покрывает рябь морщин. – А я вот, чхать на это хотел.
Нож снова вонзается в животные останки.
“Не думал, что яд с Болот дотянется до сюда”, – прикидывает Марлоу.
Скорая смерть пахнет смесью боли и разложения. Но вот он разглядывает людей по пути к шатру, а ни одного больного не замечает. В памяти всплывает выделенная ему койка.