Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
Неопределенно пожав плечами, опустилась ниже, буквально зарываясь в простыни.
– Но ничего, Глеб мальчик ответственный, ты бы видела как он переживал...
Пока "родительница" рассказывала о переживаниях хорошего мальчика, я тихонько вздыхала и поглядывала на дверь. Вот вроде и забота проявлена и участие, но мне почему-то казалось это все ужасно наигранным и ненастоящим.
очередная улыбка на очередную банальность, сказанную "мамой" дрогнула, когда в палату зашел представительный мужчина. Обернувшись на скрип двери, родительница, поджав
– Володя?
Разглядывая вновь прибывшего, отметила невысокий рост, стильную короткую прическу и отлично сшитый костюм, скрывающий небольшой живот. В свою очередь рассмотрев меня, лежачую на кровати, он чуть улыбнулся, и в глазах что-то на мгновение дрогнуло, в следующую же минуту я готова была поклясться, что все это показалось. И улыбка и неизвестная эмоция. Холодные , цепкие глаза стального цвета переместились на посетительницу и еще больше похолодели.
– Алика...
– Сюрприз!
– полные губы женщины растянулись в искусственной улыбке.
– Ты же не думал, что я брошу дочь в таком состоянии?
– Нет, - мужчина хмыкнул и снова посмотрел на меня.
– Значит очнулась. Хорошо. Я уже поговорил с врачом, можно перевозить.
– Куда?
– выдохнув, перевела непонимающий взгляд на мать.
– Когда успел?
– та приподняла брови и, недовольно процедив, поправила край юбки.
– Видимо пока ты занималась своими делами. И заметь, у меня дел намного больше.
– Да, да, да!
– брюнетка закатила глаза.
– Знаю я твои дела, постыдился бы.
– Алика!
– голос мужчины зазвучал угрожающе.
– А что такого? Манюня взрослая девушка, сама уже невеста.
При звуках моего имени мужчина поморщился:
– Вот именно, взрослая, Мария! Но никак не Манюня! Что за кошачья кличка?
– Манюнечка не против, да детка?
– на мне скрестились два взгляда и оба крайне недовольные.
Я же только и смогла, что сжать зубы и едва слышно ими скрипнуть. В голове начинало постукивать, а в горле образовался неприятный горький ком. Мне хотелось прекратить этот балаган, и я не придумала ничего лучше, чем сказать:
– Голова болит.
– Это ты виноват, - тут же взвилась "родительница".
– Ты разве не понимаешь, ее нельзя никуда перевозить!
– У Покровского ей будет лучше. Там лучшие...
– Нет!
– сжав руками голову, я зажмурилась и тихо прошептала: - Нет...
Только не к Покровскому. Лучшие врачи? Да... Видела я тех врачей. Нет уж.
– Манечка?
– Мария!
– Нет!
– распахнув глаза, замотала головой.
– Не хочу!
– Мария, ты не понимаешь! Как твой отец я имею...
– Нет!
– перебив мужчину, повторила: - Не хочу! Я останусь здесь.
– Это не целесообразно, - мужчина, отец(?), нахмурился и бросил на родительницу недовольный взгляд.
– Алика! Там действительно лучше.
– Может быть, но Манечка не хочет.
– А ты и рада?
– Причем тут это?
– брюнетка хмыкнула.
– Хочет оставаться здесь,
– Здесь?
– родитель окинул стены больницы презрительным взглядом. Я тоже решила посмотреть по сторонам. Больница как больница. Стандартная. Крашеные зеленым стены, окно с чуть облупленной белой краской. Моя койка, не очень удобная, но лучше здесь чем у Покровского, и точно лучше здесь, чем на кладбище. Точно лучше здесь, тут Макс, пусть через несколько стен, но почти тут, а значит я уже не одна.
– А что такого?
– возмутилась родительница.
– Поменять кровать, установить телевизор. Хочет, пусть остается. Да и тебе выгодно...
На последних словах она едко улыбнулась и добавила:
– Ближе к народу.
– Алика...
– имя жены мужчина практически прорычал. Или бывшей жены? Ибо жить в таких отношениях... Нет, я бы не смогла.
– Хорошо!
– Ты поймешь, что я права. Как только подумаешь.
– Я думаю...
– Конечно, я и не сомневалась, - поправив прядь волос, она поднялась со стула и поморщилась.
– Стул тоже заменить, этот ужасен.
– А не проще ли тогда заменить больницу?
– Манюня не хочет. Да детка?
Рассматривая "родителей", я все никак не могла понять, в какую игру они играют, что за противостояние у них. И главное, каким боком тут замешана я? Вернее ушедшая Маша?
Тяжело вздохнув, прикрыла глаза. Я не хотела их видеть. Совершенно чужие люди. Со своими амбициями и надеждами. Чужие. Так зачем они тут?
– Я устала.
– Конечно, детка, я позову Зинаиду Алексеевну, - "мать" наклонилась и, поцеловав меня в лоб, мазнула по щеке выбившейся прядью волос, имеющих сильный сладковатый аромат, - Отдыхай. Володя?
Показав отцу глазами на выход, она тонко улыбнулась.
– Хорошо, - кивнув в ответ, мужчина подошел ближе и попытался поправить одеяло. Потом неловко похлопав меня по ладони, вздохнул и пробормотал: - Выздоравливай, приду позже.
Да уж. Выздоравливай.
Мысленно хмыкнув, скривилась: родственнички! И вроде бы и не было ничего из ряда вон выходящего, просто обеспокоенные родители пришли проведать своего ребенка, но почему тогда так муторно? Почему хочется заорать и забаррикадировать дверь, чтобы в нее уже наверняка никто больше не вошел: ни непонятный Глеб, ни сострадательная, ворчливая баб Зина, ни "родители". Только Макс. Да. Единственное светлое пятно - это брат и хотя бы ради него дверь придется оставить открытой.
Грустно хохотнув, вспомнила Максима. Он пришел почти сразу же, как только в трубке послышались гудки. Взъерошенный, небритый, в футболке и спортивных штанах, наверняка мама озаботилась его гардеробом и принесла все самое необходимое.
Распахнув дверь, он сделал несколько шагов и застыл, с неверием вглядываясь в мои глаза.
– Молодой человек!
– вскочившая баб Зина загородила обзор и, приняв свою излюбленную позу руки в бока, грозно отчитала брата: - Вы что тут забыли? Покиньте помещение, пока я не вызвала охрану!