Мертвый лев: Посмертная биография Дарвина и его идей
Шрифт:
Много десятилетий спустя Николай Бердяев подробно развил эту тему в книге «Истоки и смысл русского коммунизма». Он считал, что русская интеллигенция увидела в учении Дарвина не еще одну научную теорию, подлежащую проверке и коррекции, а абсолютную истину, которую надлежит принимать целиком, без скепсиса и сомнений. Бердяев ссылается при этом на пресловутую «русскую душу», загадочную и иррациональную, непременно требующую тотальности, законченности мировоззрения. Неважно, что подлинная наука не терпит догматизма и всегда содержит в себе много спорного, неокончательного, ожидающего подтверждения. «Русской душе» подавай только то, что объясняет весь мир целиком, отныне и на все времена. Как писал Бердяев, в интеллигентском культе Дарвина произошло «переключение религиозной энергии на нерелигиозные предметы». Это была та же самая религиозная вера, только «вывернутая наизнанку» {180} .
180
Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. С. 19.
В пользу точки зрения Бердяева можно привести много исторических свидетельств. Вот что писал в своих мемуарах зоолог и эмбриолог К. Н. Давыдов:
Необходимо отметить, что теория Дарвина особенно
181
Давыдов К. Н. А. О. Ковалевский как человек и как ученый (воспоминания ученика). С. 333.
Слово «откровение» взято из религиозной лексики {182} и употреблено явно не ради красного словца, а потому, что наиболее точно отражало реальность. Характерно, что оно относится не к самому Дарвину, а к его истолкователю Писареву.
О воздействии теории Дарвина на умы молодежи говорит и куда более потрясающий документ – исповедальное письмо некоего неизвестного юноши, которое он послал Федору Достоевскому перед тем, как покончить жизнь самоубийством.
182
Сравните с парадоксальной мыслью поэта-символиста Вячеслава Иванова, пытавшегося, возможно в полушутливой форме, совместить земное и божественное: «Да, я признаю обезьяну. Обезьяна, а потом неожиданный подъем: утренняя заря, рай, божественность человека… Обезьяна сошла с ума и стала человеком» (Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. С. 627).
…Дарвин, вот кто все во мне перевернул, весь строй, все мысли. Я упивался этой новой, ясной и, главное, положительно-точной картиной мира! Я сделался другим человеком. ‹…› Я потерял чувство (т. е. религию), но приобрел мысль и убеждения. ‹…› Поверите ли, я в дверях могилы – а на сердце стало тихо, мирно и ясно! В мать-природу иду. Из нее и в нее. Вот и Тайна! Не она ли? {183}
В сознании этого и множества других молодых россиян Дарвин занял место старика Моисея, став, сам на то не претендуя, пророком новой светской религии, основанной не на чувстве, а на мысли и убеждениях. Но было ли это чисто российским явлением? Конечно же, нет. Во многих других странах молодежь, как «биологическая», так и «небиологическая», поддалась обаянию и убедительности дарвиновской теории, «открывшей глаза» и вытеснившей усвоенные в детстве ветхозаветные сказания. Впрочем, почему только молодежь? В потоке писем, хлынувшем на Дарвина после опубликования «Происхождения видов», он обнаружил письмо от ботаника и врача Френсиса Бутта, датированное 29 февраля 1860 г. Бутт родился еще в XVIII в. и был на 17 лет старше Дарвина. Он сообщал, что прочитал «Происхождение видов» два раза и будет читать его снова и снова наравне со Священным Писанием. «Я испытываю глубокое благоговение перед Авраамом и Моисеем и Иисусом Христом, но я немало преклоняюсь и перед Вами, в ком я вижу Первосвященника природы», – писал Бутт {184} . Представьте, каким бальзамом для души Дарвина были эти строки, полученные им вскоре после ругательной рецензии в «Атенее» и язвительного письма «старого доброго Седжвика». Томас Хаксли, вспоминая о своем первом знакомстве с теорией Дарвина, сравнивал ее со вспышкой молнии, осветившей в ночи путь заблудившимся странникам. «Как чудовищно я был глуп, что сам до этого не додумался!» – сокрушался Хаксли {185} .
183
Зохраб И. «Европейские гипотезы» и «русские аксиомы»: Достоевский и Джон Стюарт Милль. С. 51.
184
. https://www.darwinproject.ac.uk/letter/?docId=letters/DCP-LETT-2717.xml.
185
Huxley L. Life and letters of Thomas Henry Huxley. In two volumes. London: Macmillan and Co., 1900. V. 1. 170.
То же видим и в Германии. Вот автобиографическое свидетельство Августа Вейсмана: «Эта книга [ «Происхождение видов». – М. В.] явилась откровением. Я был тогда в состоянии превращения из медика в зоолога и в отношении натурфилософских взглядов представлял чистый лист бумаги. ‹…› Я читал эту книгу впервые в 1861 году, читал ее запоем и со все возрастающим воодушевлением, а окончив ее, стал на сторону эволюционной теории» {186} . Это подтверждают и деятели противоположного лагеря. Ханс Дриш, «могильщик дарвинизма», в 1902 г. обвинял своих коллег и вообще образованную публику в Германии в том, что они «в порыве либерализма» поддались обаянию учения Дарвина, принимая его скорее как новую религию, ответившую на все вопросы, чем как научную теорию {187} .
186
Август Вейсман и его место в истории биологии // Из истории биологии. М.: Наука, 1970. Вып. 2. С. 90.
187
Driesch H. Kritisches und Polemisches. II. Zur «Mutationstheorie». S. 182.
Похоже, что «русская душа» все-таки ни при чем {188} . Немцы, англичане, итальянцы, которые обладать ею не могут по определению, одинаково свидетельствуют о чувстве священного трепета, охватившем их при первом прочтении «Происхождения видов». Могу предположить, что в зарубежной Европе религиозное восприятие теории Дарвина оставалось преимущественно личным делом, индивидуальным выбором. В России же оно сделалось фактом группового сознания; любой, кто желал быть причисленным к «передовым» слоям общества, должен был принять и все его убеждения, включая дарвинизм. По словам современного исследователя, русское студенчество второй половины XIX в. «обладало
188
О «русской душе» в связи с дарвинизмом любили порассуждать многие. По мнению Василия Розанова, дарвинизм увлек русских тем, что он «сшиб гордость у человека», заставив его происходить от животных. Такое вот своеобразное «русское смирение». Розанов В. В. Собрание сочинений. Итальянские впечатления. Среди художников. М.: Республика, 1994. С. 356.
189
Зохраб И. «Европейские гипотезы» и «русские аксиомы»: Достоевский и Джон Стюарт Милль. С. 47.
190
Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 19.
Ирония иронией, но, если взглянуть на дело непредвзято и вывести за скобки разные крайности и перегибы, случавшиеся на практике, идея представляется вполне здравой и прогрессивной. Особенно для рассматриваемой эпохи, когда расизм и неравенство (национальное, половое, экономическое) утверждались с высоких ученых кафедр как нечто раз и навсегда «научно доказанное». (В следующей главе мы поговорим об этом подробнее.)
Но в чем Бердяев точно оказался прав, так это в том, что, кроме дарвинизма, в России догматически восприняли и марксизм, так что «первые марксисты в мире были русские» {191} . Впоследствии, правда, и марксизм у нас изрядно «русифицировали», но исходное религиозное отношение к нему оставалось неизменным, поэтому к сочинениям классиков марксизма в советские времена относились примерно так же, как благоверные католики к энцикликам папы римского.
191
Там же. С. 28.
Кстати, о русских марксистах конца XIX в. Один из них в будущем сделал фантастическую карьеру, достигнув всех мыслимых в земной жизни почестей, приличествующих разве что объекту религиозного культа. Этот человек, не получивший в юности систематического образования, был всерьез объявлен «величайшим в мире ученым», «корифеем всех наук», и такие похвалы в его адрес произносили не только примитивные лизоблюды, но и президент Академии наук СССР {192} .
Вы, вероятно, уже поняли, что речь идет об Иосифе Сталине. В 1930-е гг. в СССР были опубликованы воспоминания друга его детства, утверждавшего, что Сосо Джугашвили сделался атеистом в возрасте 13 лет после прочтения книг Дарвина {193} . Проверить этот факт невозможно, но он вполне соответствует реалиям эпохи. (Никита Михалков в одном из своих последних фильмов, «Солнечном ударе», толсто намекает зрителю, что чтение книг Дарвина приводит незрелого юношу начала прошлого века к цареубийству, революционному террору и бог знает каким еще политическим злодеяниям.) Дарвинизм молодой семинарист Джугашвили осваивал самоучкой, что не мешало ему довольно уверенно высказываться по поводу серьезных научных вопросов, таких как происхождение человека:
192
Вавилов С. И. Наука сталинской эпохи. М.: Изд-во АН СССР, 1950. 128 с. Идея эта настолько овладела умами, что даже академик Сергей Иванович Вавилов был вынужден восхвалять «гений» Сталина, одним из жертв которого стал родной брат президента Академии – выдающийся генетик Николай Иванович Вавилов.
193
Бабков В. В. Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало медицинской генетики. С. 550.
Если бы обезьяна всегда ходила на четвереньках, если бы она не разогнула спины, то потомок ее – человек – не мог бы свободно пользоваться своими легкими и голосовыми связками и, таким образом, не мог бы пользоваться речью, что в корне задержало бы развитие его сознания. Или еще: если бы обезьяна не стала на задние ноги, то потомок ее – человек – был бы вынужден всегда ходить на четвереньках, смотреть вниз и оттуда черпать свои впечатления; он не имел бы возможности смотреть вверх и вокруг себя и, следовательно, не имел бы возможности доставить своему мозгу больше впечатлений, чем их имеет четвероногое животное… {194}
194
Дарвин Ч. Собрание сочинений. Том 5. Происхождение человека и половой отбор. Выражение эмоций у человека и животных. С. 31–32. Это цитата из сочинения «Анархизм или социализм?», впервые опубликованного в 1906–1907 гг.
Да, это вам не искрометный стиль Дмитрия Писарева. Унылое, тягомотное рассуждение, пестрящее нескончаемыми «если бы» {195} . Ближайшая аналогия в русской литературе – «Письмо к ученому соседу», сочиненное отставным урядником Войска Донского Василием Семи-Булатовым и сохраненное для благодарных потомков Антоном Чеховым. Сравните:
Ибо, если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежественной обезьяны, то у него был бы хвост и дикий голос. Если бы мы происходили от обезьян, то нас теперь водили бы по городам цыганы напоказ и мы платили бы деньги за показ друг друга, танцуя по приказу цыгана или сидя за решеткой в зверинце. Разве мы покрыты кругом шерстью? Разве мы не носим одеяний, коих лишены обезьяны? Разве мы любили бы и не презирали бы женщину, если бы от нее хоть немножко пахло бы обезьяной, которую мы каждый вторник видим у предводителя дворянства? Если бы наши прародители происходили от обезьян, то их не похоронили бы на христианском кладбище…
195
Надо признать, что из-под пера будущего «величайшего гения человечества» выходили и более яркие зоологические фантазии. Вот его рассуждение о хамелеоне, который «со львом… принимает окраску льва, с волком – волка, с лягушкой – лягушки, в зависимости от того, какая окраска ему более выгодна» (Вайскопф М. Писатель Сталин. М.: Новое литературное обозрение, 2002. С. 28). Видимо, не попали в руки юному Джугашвили ни учебник Симашко, ни даже «Жизнь животных» Брэма…