Мэвр

Филдпайк Марк

— Но всё же случаются.

— Увы, — директор заламывает руки так, как будто действительно чувствует свою персональную вину за произошедшее. — Система не идеальна. И как бы мы не старались, иногда кизеримы преподносят нам такие неприятные сюрпризы. Но Элоим пощадил вас, Юдей. Вы выжили! И теперь вы присоединитесь к нам и встанете на защиту Хагвула!

Юдей поднимает голову. Усталость переваливает через край и к ней потихоньку возвращаются эмоции: скептически изогнутая бровь говорит больше, чем слова.

— Юдей…

— Простите, Мадан, но позвольте мне сказать, — перебивает его Юдей, смерив директору гневным взглядом. — Как и

Хэш, хотя подозреваю, что это всё же целиком ваше решение, вы подумали, что я с удовольствием соглашусь стать одним из этих ваших охотников на неведомых тварей, вот только вы просчитались. То, что одно из чудовищ чуть не позавтракало мной — ваша вина, и вы в этом только что признались. Значит, помимо лечения, я заслуживаю ещё и щедрой компенсации, о которой вы, пока, не обмолвились и словом. Знаете что, Мадан? Я не собираюсь становиться фюрьестерем, не собираюсь задерживаться в вашем отвратительном госпитале и в вашей лаборатории, о которой я ничего и никогда не слышала. Как только я вновь смогу ходить, так сразу и покину вас, забуду, как страшный сон, и… — она поднимает руку и перебирает пальцами в воздухе, — закажу набор перчаток, чтобы скрыть этот сувенир.

Меньше всего она ждала увидеть восхищение после своей гневной тирады, но на лице директора появляется именно оно.

— Поразительно! Я знал, что не ошибся в вас. Знал!

— О чём…

— Юдей, вы просто замечательная. Великолепная! Поверьте, будь такая возможность, я бы сам, лично, доставил вас домой, осыпал компенсациями и пожелал всего самого наилучшего, но это невозможно. — Мадан разводит руками и виновато поджимает губы. — Видите ли, кизеримы хаотично пребывают в Хагвул и его окрестности каждый месяц. Путём сложных вычислений, мы определяем примерную зону их появления и отправляем охотников, которые «загоняют» добычу на месте. Но дело вот в чём: после трансформации вы для кизеримов — словно маяк в океане беспросветной черноты. Мы не знаем, почему так. Наверное, они чувствуют в вас частичку родного мира. Даже если вы уйдёте, в конце октября вам опять придётся лицом к лицу столкнуться с существом из другого мира, и тогда можете пострадать не только вы.

«Кашива!»

Юдей пытается разглядеть в глазах Мадана намёк, но он, похоже, даёт ей самой заполнить пустующую лакуну подтекста. Паяц, но искренний донельзя. Юдей не хочет ему доверять, но что ей остаётся? Одним махом она очутилась в мире, о котором ничего не знает, в законах которого не разбирается. Судьба подкидывает проводника, но вот незадача — он не кажется ей надёжным.

— Боюсь, у вас нет выбора.

«Я знаю! — хочет крикнуть Юдей. — Я не дура и прекрасно тебя поняла! Мой выбор: либо стопроцентно погибнуть от лап чудовищ, либо попытаться научиться с ними сражаться. И всё. Никаких альтернатив!»

— Я могла бы уехать.

— О, да! — чуть ли не кричит Мадан. — Вот только куда? Мы навели о вас справки. Восточная Великая империя вас не примет, а недавно они заключили какое-то хитрое соглашение с Западной, так что и туда вам ход закрыт. Остаются Острова, но мы-то с вами понимаем, что вы уже через неделю завоете с тоски, а через две — кончите жизнь самоубийством.

— Вы не…

— Юдей, психологический профиль — не такая сложная штука, особенно, если у тебя под рукой нескольких первоклассных специалистов, — Мадан вновь меняется, верхняя часть лица подходит расчётливому тирану, а нижняя —

цирковому клоуну. — Мой вариант событий, уж простите за каламбур, самый вероятный. Но я предлагаю вам альтернативу, прямо здесь и сейчас. Становитесь охотником. Ведь вы не только будете рисковать собой, Юдей. Вы же учёный. Как думаете, чем занимается специальная лаборатория по исследованию мэвра? М?! Мы изучаем другой мир, Юдей! Другое пространство! Представляете? Вы только можете себе это представить?!

Она не может. Она вообще уже ничего не может и хочет только, чтобы Мадан поскорее ушёл. Будь её воля, она бы вообще никогда больше с ним не встречалась.

— Невероятно…

— Вот именно! Невероятно, невозможно, немыслимо. Но прямо здесь, у нас, на последнем этаже — настоящее окно в другой мир. Величайшая из возможностей, которая выпадает на долю учёного. Да, вы — археолог, но что мешает вам стать первым в мире неологом? Юдей, ведь вы понимаете, что рано или поздно…

«Меня покупают?»

— … нам придётся выйти из тени. Скрывать такой феномен от всего Хаолама — кощунство. И мы обязательно это сделаем, но только тогда, когда убедимся, что мэвр не представляет для нашего мира серьёзной опасности.

— К чему вы ведёте?

— Научные работы, монографии, трактаты, сборники эссе. Вы можете стать пионером новой науки, защитником города, посвящённой в величайшую тайну Хаолама. Разве это не щедрая компенсация за нашу ошибку?

Юдей не чувствует ничего, кроме усталости. Энергия, хлынувшая в неё пять минут назад, иссякла и только сейчас она понимает, что резервов больше нет, что она выжата и выпотрошена. Она всё. Слова Мадана полны смыслом, но не затрагивают её душу. Всепоглощающая серость медленно пожирает окружающий мир и Юдей знает, что у неё совсем немного времени.

— Мадан, чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы сказали «да». Поверьте, нам всем будет легче, если мы буд…

— Да.

— Что?

— Да. Я согласна.

— На что?

— На то, что вы предлагаете.

— Но…

— Мадан. Пожалуйста.

Что-то в её голосе заставляет директора замолчать. Юдей смотрит на него, но Мадан понимает, что она вряд ли его видит. Много ли толку с такого согласия? С другой стороны, у него ведь есть свидетели, важные свидетели, и это главное. Даст Элоим, Юдей не будет артачиться и не откажется от своих слов завтра.

— Простите мою бестактность, Юдей. Отдыхайте.

Новоиспечённая охотница откидывается на подушки, закрывает глаза и засыпает быстрее, чем Мадан успевает встать со стула. Несколько секунд директор довольно смотрит на Юдей, кивает зеркалу и уходит прочь.

>>>

— Согласие получено, — рапортует воздуху Реза. Он не отрывал взгляда от стекла с начала разговора и что-то чиркал в блокноте. Твердолобость ибтахина неприятно удивляет Хак.

— Ипор, не будь придурком. Девочка только-только пришла в себя, а наш дрожайший накинулся на неё, как петух на курочку. Если это согласие, то можешь прямо сейчас заколачивать меня в гроб и хоронить заживо.

Охотница поворачивается к Резе и неожиданно для себя натыкается на жёсткий, словно кирпичная стена, взгляд. Хак догадывается, что начальник ибтахинов особо не жалует иноземцев, иноверцев и прочих «ино», но настолько открытую холодную ненависть она видела лишь однажды, и то существо едва ли можно было причислить к человеческому роду.