Мэвр
Шрифт:
Кажется, накануне они почти не спали. Пытались, ворочались, а затем плюнули и проговорили всю ночь. Яфе Кавив всегда много шутил, но в эту ночь приглушённый хохот не умолкал ни на секунду. Ки Зако то и дело мечтательно рассказывал, что будет делать после экспедиции. Конечно, готовиться к следующей, но вместе с тем попробует уложить все полученные данные о мэвре в трактат для будущих новопосвящённых.
«Чтобы им не пришлось штудировать столько чепухи», — объяснял Ки.
Утро выдалось сумбурным, но каждое движение, слово, минута были подчинены одной цели. Косим прочитал последний инструктаж, команда наскоро позавтракала и провела контрольную проверку оборудования. За облачением
— Заходите, исследуете ближайшую территорию, выходите. Ничего больше, — твердил он с первого дня подготовки. Тогда это казалось пустяком, странноватой прогулкой, но теперь, когда настало время осуществить задуманное, в сердца добровольцев прокрался страх. Они стояли втроём, оцепенев от несомненной реальности происходящего. Ки Зако пришёл в себя первый. Обернувшись к своим, он улыбнулся, постучал пальцами по куполу скафандра и направился к кхалону.
Окно, повисшее между полом и потолком, фантом овального провала с имплицитной бахромой по краям, переливающийся серебром и антрацитом, висит прямо в воздухе, слегка подрагивая, словно ткань, подвешенная нерадивым декоратором. Йоним до сих пор помнит звук, едва слышный, который исходит от кхалона. Походит на песню, которую исполняет кто-то далеко-далеко, с неясным мотивом, но медленной, гипнотизирующей мелодией. Иногда в неё проникает какой-то посторонний звук, что-то среднее между расстроенной виолончелью и скрипом ржавой шестерёнки в невозможном механизме.
Ки Зако дошёл до кхалона, вытянул руку и погрузил её в мерцание. Она тут же провалилась вглубь и потянула его за собой.
«Увидимся», — сказал он и шагнул внутрь. За ним последовал Яфе Кавив, а спустя ещё секунду и Йоним Гон.
Несколько секунд он висит в пустоте. Кажется, что внутренности сжимаются внутри, превращаясь в плотный шарик совмещённых функций. Сердцебиение отдаётся в желудке, из-за чего тот бурлит, и отголосок этих вибраций проникает в лёгкие, заставляя кислород превращаться в незнакомый газ с кислым привкусом. Йоним задыхается и вместе с тем глубоко дышит. Он шевелит руками, но двигаются, почему-то, ноги. Перед глазами постоянно что-то вспыхивает, но тут же темнеет, так что впору заподозрить энтоптический феномен.
«Ч… что происходи?!» — думает Йоним, и в эту же секунду всё заканчивается. Он лежит на твёрдой земле, в его лёгких полно кислорода, а вокруг ветер шелестит листвой. Не будь скафандра, он подумал бы, что очутился в Южном парке Университета. В поле зрения первопроходца попадает край сапога. Несколько секунд Йоним прислушивается к себе, но никаких посторонних ощущений в теле не обнаруживает. Он двигает пальцами на руках — и они слушаются, как и пальцы на ногах. Осторожно, чтобы ненароком не повредить скафандр, Йоним встаёт и оглядывается. Всё это время Ки Зако и Яфе Кавив стоят рядом, но не спешат помогать. И Йоним быстро понимает почему.
Они в другом мире. Теперь, когда пейзаж предстаёт во всей красе, вытянувшись к горизонту, мозг лихорадочно ищет соответствия с привычной реальностью, но, не находя, скатывается в паническое повторение мантры:
«Я в другом мире, я в другом мире…» — твердит про себя первопроходец, неосознанно пытаясь протереть глаза, но натыкается на стеклянную сферу шлема.
Мэвр состоит из знакомых предметов, которые непостижимый художник раскрасил в непривычные цвета. Там где в Хаоламе зелёный и голубой, здесь — лиловый и оранжевый, переходящий в алый вдалеке. Деревья, если их можно считать деревьями, высоки и тонки, а их кроны, под воздействием,
«Ведь это и может быть нефть», — думает Йоним и, наконец-то, справляется с собственными руками. Он не знает, первый ли пришёл в себя, делает несколько шагов и касается ближайшего коллегу. Тот оборачивается. Это Яфе Кавив. Йоним читает в его глазах удивление, граничащее с шоком.
«Невероятно», — говорит Йоним, артикулируя губами так, чтобы Яфе смог прочесть. Тот кивает, закатывает глаза, обводит зрачками два полных круга. Йоним переводит взгляд на Ки Зако. Тот по-прежнему стоит не шевелясь. Первопроходцы кивают друг другу и подходят к командиру.
Дальнейшее Йоним помнит смутно. Обрывки, что память сохранила, лучше бы уничтожить, навсегда изъять и смыть, но нет такого средства, чтобы избавиться от пережитого кошмара. Цикарон выделили из лимфы много позже, во-времена, когда мар Гон уже обрёл прозвище Филин и кое-как смирился с тем, что произошло во время экспедиции.
Развернув Ки к себе, Йоним и Яфе обнаруживают, что внутри скафандра командира кто-то есть. Стекло изнутри затянуто лиловой слизью, а прямо на уровне глаз экстатически извивается щупальце с крошечными коготками. Протоколы тут же летят к чертям, потому что ничего подобного «Исследователи мэвра» не предполагали.
Сохранность обладателя скафандра под вопросом. Яфе тянется к клапану на шее, чтобы открыть шлем, но Йоним бьёт коллегу по руке. Если эта тварь проникла в один костюм, то сможет пробраться и в другой. Он понимает это с такой ясностью, что тут же отшатывается от командира, спотыкается и падает, но Яфе успевает схватить его за руку. Он хватает друга и притягивает к себе. Совладав с ногами, Йоним смотрит на друга и его глаза округляются от ужаса. По скафандру ползёт нечто, отдалённо напоминающее улитку. Оно уже добралось до затылка шлема, и Йоним видит, как улитка выворачивается и обнажает с десяток острых шипов, торчащих во все стороны.
«Оружие», — успевает подумать Йоним. Он даже выхватывает нож с гигантской ручкой, специально разработанной, чтобы им можно было пользоваться в защитной перчатке с непомерно огромными пальцами, ловит напуганный взгляд Яфе, который и не подозревает об опасности, но тварь оказывается быстрее. Содрогнувшись, она подпрыгивает, переворачивается в воздухе, метя шипами прямо в стекло, и падает вниз. Яфе запрокидывает голову, пошатывается и наклоняется вперёд. Йоним машет ножом и лезвие рассекает чудовище пополам. На скафандр Яфе брызжет чёрная жидкость, закрывая обзор. Йоним пытается стереть кровь существа, но только размазывает его по стеклу. Он не видит, как сквозь крошечное отверстие в куполе проникает отравленный воздух и капает на лоб и глаза напарника чёрная жижа. До изучения её свойств и названия «лимфа» остаётся пять неполных лет.
Яфе, честь ему и хвала, хладнокровно ждёт. Он выполняет протокол безукоризненно, и единственное, в чём он был виновен — в любопытстве, что толкнуло его на смертельно-опасное путешествие. Когда кровь твари соприкасается с глазным яблоком, Яфе чувствует сильное жжение, а в следующее мгновение — нестерпимую боль, пронзающую всё тело.
Йоним ничего не видит. Он растирает жижу по стеклу, и потому рука, взметнувшаяся вверх и ударившую по шлему, застаёт его врасплох. Стекло выдерживает, но Йонима отбрасывает назад. Он скатывается вниз, пытается ухватится за землю, но пальцы в раздутых перчатках лишь скользят по траве, и поэтому он падает.