Мэвр
Шрифт:
«Было бы неплохо испортить им представление», — думает Юдей и представляет, как выхватывает рапиру и расправляется с парой охранников прежде, чем её подчиняют или убивают. Конечно, в этом случае и Резе, и Нахагу, и Мадану конец — их костюмы вряд ли смогут противостоять холодному оружию.
Что-то тёплое бьёт охотницу прямо в сердце, пережитое вчера накатывает волной. Охотницу ведёт, так что ей приходится опереться на подставленное ибтахином плечо.
— Всё хорошо? — спрашивает он тихо.
— Да. Я… просто…
Реза не ждёт разъяснений. Он просто ведёт Юдей вдоль строя микнетавов в лазурном
«Что за ужасный замок?» — думает Реза, пока их ведут крытыми галереями и длинными, извилистыми коридорами, в которых, сквозь вытопленные жаром и вылизанные шершавыми языками проёмы, можно во всех деталях рассмотреть чудовищное сборище тварей, которых мстительная воля короля загнала в огромный зал в основании Маоца. Они тихо похрапывают, скребут во сне когтями и клешнями пол, громко ухают и рыкают. Ноздрей людей, даже сквозь фильтры, достигает такой смрад, что в пору терять сознание.
— Это… его армия? — спрашивает Юдей пустоту, и тут, к её удивлению, один из охранников кивает. Охотница уверена, что это просто игра воображения или галлюцинации.
— Хагвулу никогда не отбиться… — поражённо шепчет Мадан. — Никогда…
Один из микнетавов вскрикивает и толкает бывшего директора в спину. Мадан охает, сбавляет шаг и получает ещё один тычок.
— Прекратите, — вступается за директора Нахаг. Ему тоже отвешивают удар. На этом маленький бунт заканчивается.
Людей ведут к выходу. Но не к тому, через который вчера они вошли под величественные своды, а другому. Коридор резко ухает вниз и обрывается в квадратном вестибюле, где пленников уже встречает большой отряд стражи. Двое в чёрном восседают на кизеримах, в которых смешались черты носорогов и зебр, но они покрыты матовой крупной чешуёй. Людей делят на пары, Юдей чувствует, как её сознание грубо оттесняют в сторону и забирают контроль. Она вновь идёт первой. Краешком глаза видит Нахага и Мадана, а значит за спиной у неё Реза.
«И что с того? — думает она. — Нам всё равно не вырваться».
Микнетав в чёрном перед ней оборачивается и скалит зубы. Похоже, он понимает, о чём она думает.
Ворота плавно открываются и внутренний двор затапливает солнечный свет. Юдей щурится, кожа покрывается мурашками. Она вспоминает о СЛИМе и внезапной потере контроля. Тогда паук захватил её одним махом, она и не заметила. Сейчас же, прислушиваясь к себе, охотнице кажется, что он навсегда покинул её.
Снаружи гуляет лёгкий ветерок. Он игриво забирается под одежду, треплет длинные концы плащей, перебирает невидимыми пальцами высокие заросли лиловой травы. Тропинка виляет меж двух холмов и скрывается за покатым боком правого. Отряд выступает, идут быстро, но не настолько, чтобы пленники спотыкались. Юдей вновь удивляется этому ощущению: она не чувствует ненависти от микнетавов, окружающих её. Только деловитость, с которой поданные выполняют приказ своего короля.
Процессия всё ближе к месту казни, из-за поворота мало-помалу вырастает стена, сложенная из чёрных прямоугольных блоков. К верху она чуть сужается, так что можно разглядеть деревянную надстройку,
Только пройдя широкую арку входа с поднятой мощной решёткой, люди понимают, что их ведут на арену. Деревянные конструкции оказываются трибунами, на которых уже нет свободных мест.
Отряд идёт в центр, к четырём толстым шестам, побуревшим от крови. Пленников разворачивают лицом на запад и их глазам предстаёт украшенная голубым и пурпурным ложа, в которой восседает король. Его присутствия, как тогда, в тронной зале, не ощущается. Достаточно царственного вида, чтобы повергнуть зрителей в трепет.
Снимают контроль: ругается Реза, шепчет молитвы Нахаг, а Юдей пристально смотрит на короля.
«Старик, — думает она. — Сломленный старик. В тебе ведь ничего больше нет…»
Тем временем руки охотницы сводят за спину и она чувствует, как запястья обхватывает грубая верёвка.
«Сожми кулаки», — слышит в голове Юдей и подчиняется. Перчатка на правой руке, к которой охотница успела привыкнуть, слабеет, отлипает от кожи, а в левый рукав кто-то осторожно просовывает кинжал.
«Хэш? Он здесь?!»
«Держись», — отвечает незнакомец.
Приготовления закончены. Хэйрив встаёт и говорит речь, не утруждая себя, в этот раз, варварским языком людей. Юдей вслушивается: дважды проскакивает что-то вроде «справедливого возмездия», и на губах охотницы появляется улыбка.
Микнетавы покидают арену. Ревут горны и решётка входа с громким лязгом опускается. На трибунах беснуется люд, хриплые вскрики достигают ушей Юдей. Их заглушает механизм, поднимающий решётки прямо под королевской ложей.
Охотница не теряет времени даром: перехватив кинжал поудобнее, она разрезает путы на руках, скидывает перчатку и освобождает ноги. Реза и Нахаг, освободившись, занимают позиции по обе стороны от неё, Мадан отступает за спину охотницы.
— С чем бы мы не столкнулись — не лезьте вперёд, — приказывает Юдей. — Держитесь подальше от кизеримов. Защищайте Наки.
Ибтахин и тцоланим кивают.
Охотница рассматривает длинный острый кинжал. Простой, но надёжный. Широкое лезвие с прямым кровостоком и гардой, рукоять, оплетённая металлом. Взмахнув пару раз и примерившись к балансу, Юдей вскидывает кинжал. Острие оружия указывает прямо на Хэйрива.
>>>
Горны стихают, но шум на трибунах растёт. Толпа предвкушает зрелище. Они пришли смотреть на то, как бадой уничтожает жителей бурдена, но оружие у одной из жертв? Это что-то новое.
Сквозь ставший монотонным ропот Юдей различает чавкающий звук из правого тоннеля. Спустя несколько секунд длинное, пурпурное щупальце с нитью синюшных вен выползает на свет, прилипает к земле и вытягивает смрадную тушу существа, похожего на омерзительного сухопутного осьминога. Половина его щупалец заканчивается мощными клешнями, с которых капает белёсая слизь, другая выступает чем-то вроде рук и глаз одновременно. Существо ощупывает пространство вокруг себя и медленно двигается вперёд. Ориентируется оно по запаху: верхняя выпуклая часть, напоминающая перевёрнутую грушу, то и дело расширяется в основании и наклоняется в сторону людей.