Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– Это когда ты отходишь от Бога, - ответил ему священник.

– Что значит отойти от бога?
– понятнее не стало, решил Никто, но это не повод перестать.

– Идешь по своей воле и только, никак не спрашиваешь, не просишь направить и помочь.

– Разве это плохо?
– Никто чувствовал в голове мысль, которой пока не было пути.

– Ты отходишь от Бога. И сам выбираешь путь от Него, а путь от Бога - в ад и в мучения.

Никто решил, что на этот раз хватит.Кроме безымянного преступника, у этого доброго старика

есть целый список дел, он и так потратил на разговор немало времени.

– Благодарю тебя. Я буду думать, потом спрошу снова, можно?

– Можно, - улыбнулся отец Серафим и опять погладил его по голове. Отрастающие волосы смешно зашуршали под рукой.

Священник ушел. Но через час пришел снова и принес книгу. Книга была невелика размером, в красной с золотым узором обложке, и в середине узора был вытиснен большой золотой крест.

– Это тебе, - сказал он, подавая книгу.
– Тебя как зовут-то?

– Никак не зовут, - ответил Никто.
– Я потерял имя там, на площади.

– Понятно. Ну, Господь даст, разберешься и с именем, - вздохнул священник. И ушел.

Никто посмотрел ему вслед, отложил книгу в надежное место и принялся за работу.

До архива Дейвин так и не добрался. Его прямо в коридоре выцепил Данила и пожелал с ним объясниться за семнадцатое число. Дейвин с трех шагов понял, что сейчас будет грязно и, возможно, громко. Граф отлично знал, что менталист он никакой, особенно если сравнивать с князем. К тому же он еще ощущал последствия субботнего подвига в виде перевозки в коневозе нервного и подозрительного животного. Болида пришлось всю дорогу контролировать и развлекать, поддерживая в нем доверие и оптимизм к дороге, к новым запахам, к самой идее коневоза, к незнакомым людям и новому месту. А да Айгит совсем не был менталистом и вымотался до искр из глаз.

Видя неизбежность конфликта, он вяло подумал о том, что можно бы взять контроль над сознанием уставшего и задерганного коллеги и попытаться договориться цивилизованно, но мысль была так неприятна, что граф мысленно махнул рукой и решил - пьевра с ним. Пусть орет. Когда Данила подошел к нему и произнес свое обычное: "Дэн, на пару слов", - граф поморщился и ответил: "По крайней мере, не в коридоре, Данила".

Глава следственного отдела столицы края пожал плечами и кивнул в сторону кабинета. Дейвин молча направился в сторону двери. Данила, открыв замок, бросил:

– Заходи, располагайся.

Дейвин молча прошел и занял место у его стола.

– Данила, я тебя очень внимательно слушаю, - мягко произнес он.

Полицейский сел напротив, поставил локти на стол, сжал правый кулак, обхватил его левой ладонью, поставил на эту конструкцию подбородок и с тоской спросил:

– Вот ты мне можешь объяснить, на черта вы это все сделали? На кой вам такое усиление криминала в городе?

– Данила, - поморщился граф, - преступность

была, есть и будет всегда и всюду, где есть люди. Не бывает идеально чистого общества. Разве что сайхи, но и у них вот Медуница нашлась.

– Ты мне мораль не читай, - хмыкнул офицер.
– Дополнительный бардак разводить было вовсе не обязательно.

– Почему он дополнительный?
– удивился Дейвин.
– Естественный процесс, ты же сам объяснял. Сопротивление, которое контролировало территорию, отчасти ликвидировано, отчасти выведено из игры - и вот, пришли другие люди с другими интересами. Честно говоря, я предпочел бы первых, но вы так убедительно говорили, что они хуже...
– граф да Айгит пожал плечами с безразличным видом, понимая, что разговор катится к скандалу.

Так и вышло. После напоминания о позиции, которой полиция придерживалась в предшествующие годы, Данилу сорвало, и он, шлепнув ладонями по столешнице, сорвался на крик.

– Дэн, ты двоих ваших в рабство бандитам сдал, ты это понимаешь или нет?

– А что мне надо было делать, скажи?
– рявкнул в ответ граф.
– Брать их на поруки или отдавать в рабство вам? Как это называется? Лишение свободы? Ты уверен, что они бы при виде этой перспективы не удавились на собственных косах? Уже не говоря о том, что и то и другое противозаконно.

Некоторое время оба молчали и глядели мимо друг друга.

– Да провались он, ваш закон, - процедил Данила.
– Благодаря этим законным решениям мы имеем в городе криминальную группу, усиленную двумя вашими, которым от своих благодетелей некуда идти, понимаешь расклад? Ты этого для них хотел?

– Данила, их с точки зрения нашего закона и морали больше не существует, не забывай, пожалуйста, - несколько напряженно заметил граф.

– И что?
– ядовито бросил офицер.
– От этого проблем с ними будет меньше?

– Когда будут проблемы, тогда и решим, - пожал плечами Дейвин.
– Найдем и ликвидируем, что ты деточку-то собой строишь.

Офицер нехорошо прищурился:

– Дэн, они вообще-то тоже люди, ты не забыл?

– Людьми они были до того, как начали лгать, совершать подлоги и воровать, - отрезал граф.

Полицейский, привстав, наклонился через столешницу и прошипел в лицо магу:

– Вот это вот ваше неси к себе домой и оставь там, понял? Преступник все равно человек, ясно тебе?

Дейвина неожиданно обожгло изнутри стыдом. Услышать от человека Нового мира, да еще и простого сословия, то, что обычно он слышал на конфиденции от аристократов по рождению, хоть и принесших клятвы Академии, было неожиданно. Любой дворянин и маг саалан знал эти требования, но относился к ним как к недостижимому идеалу, который нужно помнить, но вовсе не обязательно соблюдать, если нет на это сил, и вот - ему говорит это человек, который не просто думает так, но и сам поступает, и хочет, чтобы Дейвин тоже так поступал. Он вздохнул.