МИД, Кремль, кувейтский кризис
Шрифт:
Братья-мусульмане в Египте, – продолжал Азиз, – солидная сила. В течение первой недели после начала кризиса они приняли негативное для нас заявление. Вчера появилось новое заявление с иным содержанием. Многие стали пересматривать свою позицию в нашу пользу. Таким образом, позиции тех, кто противостоит нам сейчас, в будущем ослабнут, в то время как позиции той группы стран, которые нас поддерживают, наоборот, укрепятся. Таковы настроения среди арабов. Десятилетиями в арабских странах копился гнев против США, Израиля и тех арабских правительств, которые сотрудничали с ними. Американцы высадились в регионе, действуя как бы по сценарию одного из известных фильмов про Рэмбо. Они рассчитывали, что легко проделают то, что Киссинджер назвал «хирургической операцией». Но жизнь – это не кино. У нас есть миллионная армия,
Я надеюсь, что читатель не посетует, если я дословно приведу сказанное мною министру иностранных дел Ирака. Думаю, это небезынтересно, например, даже с точки зрения наших тогдашних оценок ситуации и меры нашей откровенности с иракцами. А сказал я следующее.
Вопрос об арабском единстве для нас не абстракция, а нечто, имеющее существенное значение для нашей политики и интересов. Для Вас не секрет, что СССР всегда призывал к тому, чтобы арабские государства выступали с единых позиций. У нас с арабским миром больше объединяющих, чем разъединяющих моментов. Мы с сожалением вынуждены констатировать, что события последних месяцев внесли глубокий раскол среди арабов. Мы принимаем к сведению изложенное Вами относительно положения в регионе. Наше восприятие этого положения в чем-то совпадает, а в чем-то отлично от вашего.
Во-первых, у нас создалось впечатление, что в вопросе об аннексии Ираком Кувейта весь арабский мир выступает против Ирака. Действительно, к династии Сабахов отношение в арабских странах и различных слоях арабского общества разное. Но я не знаю ни одного арабского государства, которое заявило бы, что применение Ираком силы против Кувейта справедливо. Даже Иордания, Ливия, Йемен и другие перечисленные Вами страны заняли позицию осуждения этого шага.
Во-вторых, по каким направлениям идет раскол в арабском мире? На наш взгляд, у арабских государств различные подходы к вопросу о направлении своих войск на Аравийский полуостров. Другой глубокий раскол идет по линии отношения к присутствию иностранных, в частности американских, войск в регионе. Причем расстановка сил по этим двум вопросам различна. Таким образом в нашем восприятии положение в арабском мире более сложно, чем я уловил в Вашем изложении. Вместе с тем мы готовы согласиться с Вашим тезисом о том, что массированное присутствие американских войск вызывает все большую негативную реакцию в арабских странах. Мы это учитываем. Думаю, что это учитывают и американцы. В этой связи я не склонен полагать, чтобы правительство США было расположено долго ждать. Вот почему товарищ Горбачев обратил Ваше внимание на важность фактора времени. То, что возможно сейчас, будет невозможно завтра.
Я не хотел бы комментировать то, что Вы говорили относительно внутреннего положения в Ираке. В словах товарища Горбачева я увидел серьезную заботу о том, в каком тяжелом положении может оказаться дружественный нам иракский народ. Совершенно очевидно, что в отсутствие политического урегулирования положение в Ираке будет становиться все более сложным. Как это скажется на настроениях широких народных масс, Вам виднее. Но мы не стали бы сбрасывать со счетов вероятность того, что ухудшение жизни будет вызывать отнюдь не прилив энтузиазма и любви к правительству.
Вы вернулись к примеру, который привел Президент СССР относительно положения, в котором оказался Египет в 1967 году. Тогда нам пришлось спасать Египет. Положение его было отчаянным. Лишь тогда, когда нам удалось достигнуть договоренности с США, было остановлено наступление Израиля. Насер совершил крупную ошибку. Заставив уйти войска ООН, он по существу открыл путь израильскому нападению.
Мы знаем, что Ирак – крупное государство с развитой военной структурой и сильной армией. У вас богатый
Я не вижу, на чью помощь вы могли бы рассчитывать. Возможно, вы получили конфиденциальные заверения от некоторых арабских государств. Но то, что мы знаем, подводит нас к мысли о том, что никто из арабов вам помогать не будет. Я не говорю о демонстрациях. Они будут, но реального воздействия на ход войны они не окажут. У нас идет прямой товарищеский разговор. Мне представляется, что мужество не в том, чтобы говорить: мы никого не боимся, а в том, чтобы взглянуть в глаза реальной действительности. А она не радостна.
Сегодня на беседе в Кремле речь шла о трех альтернативах. Первая – это военное решение, которое мы не приемлем, потому что оно будет сопряжено с большими жертвами и, по нашим оценкам, будет не в пользу Ирака. Вторая альтернатива – продолжение реальной экономической блокады Ирака. И время здесь тоже не ждет. Учитывая нынешнюю позицию Ирака, который отвергает резолюции СБ ООН, прежде всего 660-ую, перед Советом Безопасности не будет иного выбора, кроме как ужесточить ранее введенные санкции. Мы не хотели бы идти по этому пути. Однако существует железная логика поведения, которая будет подталкивать СБ ООН к принятию новых резолюций. Их можно будет оттягивать, добиваться ослабления, как мы это делали в отношении резолюции 665. Однако, с моей точки зрения, их принятие будет неизбежным.
Вот почему сегодня мы делаем особенный упор на третий путь – путь политического решения. Все предложения, которые до сих пор исходили от Каддафи, Арафата, президента Туниса, имели в своей основе одно и то же: Ирак уходит из Кувейта, а США должны уйти с Аравийского полуострова. У каждого из этих лидеров свои нюансы в подходах, но они касаются частностей, а не главного. Во всех предложениях просматривается нежелание их авторов стать свидетелями эскалации конфликта, нарастания военной опасности. Ключи к развязке находятся в Багдаде. Вот почему нам сегодня так хотелось услышать от Вас нечто, что позволило бы нам опереться на этот новый элемент иракской позиции и повернуть развитие событий из русла вооруженной конфронтации в русло политического решения.
Тарик Азиз, однако, упорно гнул свою линию, доказывая, что военный конфликт непременно закончится поражением США и их союзников. Он, в частности, говорил так:
«Мы не досадуем на то, что Вы прямо нам сказали о том, что мы, по Вашему мнению, переоцениваем свои возможности. Не беспокойтесь, мы уже проверили себя. Неверно сравнивать нас с Египтом. Конечно, египтяне наши братья, но они отличаются от нас. Египтянин 8 часов в сутки спит, 2 работает, а остальные 14 развлекается. Иракцы не таковы. Мы, может быть, даже излишне серьезны. Мы любим работать. Когда я возвращаюсь домой в 10-11 вечера, я считаю, что в этот день работы у меня было мало. В 1967 году египтяне и себя, и нас, и вас втянули в крайне неудобное положение. У них сильные глотки, но когда началась война, они не воевали. Мы же, если война начнется у нас, будем сражаться. Безусловно, нам противостоят великие державы. Но мы им будем стоить очень дорого. Они должны учитывать это. Может быть, кувейтский шейх им так дорог, что они готовы отдать за него десятки тысяч жертв?
Я уже говорил президенту Горбачеву, что, если противостоящие нам стороны полагают, будто они быстро нанесут сокрушительный удар, и уже на второй день с начала сражения мы завопим, прося прекращения огня у Совета Безопасности, они ошибаются. Мы будем продолжать сражаться, и, может быть, им самим придется обращаться в Совет Безопасности с такой просьбой. А мы тогда посмотрим, стоит ли соглашаться… Арабский регион в целом ныне подобен паровому котлу. Если американцы нанесут удар по Ираку, котел взорвется. Кипящая вода зальет все пространство от Ирака до Магриба, а ее брызги обожгут американцев. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере мы избавимся от империалистов».