МИД, Кремль, кувейтский кризис

Белоногов А. М.

Как и мы, иранцы считали, что ключ к преодолению конфликта – в руках Багдада, причем, если он сам примет решение об уходе из Кувейта, то может выйти из кризиса без потерь. Если же время будет упущено и главное решение будет приниматься другими, то последствия для Ирака будут тяжелыми.

Здесь мы подошли к одному из главных моментов нашей беседы. Я услышал от иранцев, что ни свержения режима Саддама Хусейна, ни изменения политической географии Ирака в Тегеране в этой ситуации не хотят. Более того, для Ирана это было бы неприемлемо. Одновременно я почувствовал настороженность по поводу того, не вынашивает ли Турция каких-либо планов по расчленению Ирака. Со своей стороны я сказал, что мы

хотим, чтобы после завершения кризиса наши отношения с Ираком были полностью восстановлены, что в СССР осуждают действия Саддама Хусейна, требуют ухода из Кувейта, но не стремятся к изменению режима в Ираке. Мы не признаем никаких насильственных изменений в политической географии региона, в том числе в части, касающейся территории Ирака. Территориальная целостность Ирака должна быть сохранена.

Любопытным был еще такой момент. Когда я сказал, что чем дольше затягивается конфликт, тем труднее Саддаму Хусейну будет отступать, Велаяти внес такое уточнение: знание психологии и характера Саддама Хусейна говорит о том, что бывают ситуации, когда в своих действиях он доходит до какой-то критической точки, а потом неожиданно для всех способен сделать поворот на 180 градусов. Не исключено, что такой поворот может произойти и на этот раз, когда он почувствует, что внешнее давление на него становится невыносимым.

Понимая, что в сложившихся условиях Багдад может внимательнее обычного прислушиваться к Тегерану, я по ходу бесед выделял как бы курсивом некоторые мысли. Например, говоря, что в Хельсинки мы выиграли время для мирного решения, я подчеркивал, что это не более чем отсрочка, поскольку Буш не может и не станет долго держать американские войска в зоне Залива. Он должен их либо выводить, либо пускать в ход. А чтобы вывести, нужно наладить мирный процесс, чему препятствует жесткая, вызывающая позиция Багдада.

Я говорил, что размышляя над вариантами политического решения, мы исходим из того, что главной предпосылкой должно быть согласие Багдада на уход из Кувейта и освобождение заложников. В этом случае США и их союзники могли бы отказаться от идеи военного удара по Ираку. За этим могли бы последовать соответствующие шаги США и Совета Безопасности. Другими словами, в беседах с иранцами я проигрывал примерно тот же сценарий, который неделей раньше был детально изложен М.С.Горбачевым президенту США. Иранцы реагировали вполне позитивно. Все упиралось, однако, в позицию Багдада, что и я, и мои иранские собеседники отлично сознавали.

Условились, что между Москвой и Тегераном должен быть постоянный контакт, что будем обмениваться информацией и консультироваться тем более, что по многим аспектам ситуации в Заливе, как выяснилось, у нас одинаковые или близкие позиции.

В Тегеране у меня состоялась еще встреча с министром экономики и финансов Ирана М.Нурбахшем, которая была посвящена исключительно двусторонним советско-иранским отношениям. Все мои беседы проходили с участием нашего посла в Иране В.В. Гудева и сопровождавшего меня начальника Управления стран Среднего Востока МИД СССР Ю.К.Алексеева. Первый был по своей подготовке и предыдущему опыту работы арабистом, второй – специалистом по Среднему Востоку. Такое сочетание в данной ситуации и для тематики моих разговоров было как нельзя более удачным.

Когда курирующий заместитель министра попадает в страну «своего» региона, возникает понятное желание хоть чуть-чуть с ней познакомиться, получить какую-то сумму личных впечатлений. К сожалению, время очень поджимало, и мне пришлось улететь в тот раз из Тегерана, почти ничего так и не увидев. Утешала надежда, что, может быть, мне еще доведется там побывать. Действительно, за период кувейтского кризиса я прилетал в Иран еще дважды.

Мои

беседы с представителями Туниса, Ливии, Израиля и ООП

В сентябре в Москву продолжали прибывать представители различных арабских государств для обмена мнениями по кувейтскому кризису. Некоторые из них приезжали для разъяснения предложений соответствующих арабских лидеров о путях его урегулирования. Мы приветствовали арабские инициативы, даже если в деталях не во всем с ними были согласны, поскольку все они без исключения исходили из мирного решения проблемы, во-вторых, ясно давали понять Багдаду, что ему надо уходить из Кувейта и, в-третьих, предполагали отвод американских и других западных войск из зоны Залива.

6 сентября я принял специального представителя президента Тунисской республики, государственного министра и генерального секретаря партии Демократическое конституционное объединение Абдеррахима Зуари. Его цель состояла в том, чтобы изложить и пояснить нам тунисский план выхода из кризиса. Этот план включал все три вышеупомянутых элемента, но в нем были и свои особенности. Так, предлагалось, чтобы после вывода из Кувейта иракских войск там под эгидой ООН и контролем межарабских сил состоялись свободные парламентские выборы и новый парламент сам бы решил, принимает он или отклоняет объединение с Ираком, и определил бы статус правящей династии Кувейта. План также исходил из того, что новое кувейтское правительство должно будет договориться об аннулировании долгов Ирака Кувейту, выплате Ираку компенсации за ущерб от эксплуатации приграничных нефтяных месторождений и о линии прохождения границы с Ираком (подразумевалась передача Ираку островов Варба и Бубиян). Не трудно увидеть, что тунисский план имел достаточно выраженный крен в сторону Багдада, а в некоторых моментах даже шел вразрез с резолюциями СБ. Как выяснилось, этот план был передан Саддаму Хусейну специальным эмиссаром президента Туниса министром юстиции Нафати, но встречен прохладно. Реакция иракского лидера, по оценке тунисцев, не была обнадеживающей. Никаких ангажементов со стороны С.Хусейна они не получили. Со своей стороны, я подробно рассказал А.Зуари о том, что предпринималось Советским Союзом для поиска мирной развязки, подчеркивал значение продолжения активной работы арабов с Багдадом.

* * *

На следующий день (7 сентября) я обсуждал эту же тему со специальным представителем руководства Ливии Дж. Фирджани. Он приехал с планом своего лидера Муаммара Каддафи, который предусматривал замену иракских войск в Кувейте войсками ООН и замену американских и других западных войск на Аравийском полуострове войсками арабских и других исламских стран. Чтобы склонить Багдад к выводу войск, план предлагал передать Ираку остров Бубиян и кувейтскую часть нефтяного поля Румейлы. План также содержал пункт, сформулированный как «выплата долгов и компенсаций всем арабским сторонам, пострадавшим в результате возникших проблем», под которым можно было понимать все, что угодно. Был и пункт о Кувейте, где говорилось, что внутренние дела Кувейта определяются самим кувейтским народом (звучало это как аксиома, но в той исторической конкретике пункт вполне определенно прочитывался как завуалированный призыв к переменам).

План Каддафи имел еще ту особенность, что был единственным, содержавшим специальное положение по нефтедобыче. Каддафи предлагал, чтобы была выработана единая арабская нефтяная политика, обязательная для всех арабских нефтедобывающих стран. При этом предусматривалось, что если какое-либо из арабских государств отойдет от этой политики, то против него будут применены «законные меры сдерживания» (мне не доводилось слышать, чтобы какое-либо нефтедобывающее арабское государство поддержало эту идею).