Мифология русских войн. Том I
Шрифт:
Осада Риги была неудачной, но Дерпт взять удалось.
Северную войну Петр начал по своей инициативе.
16 ноября 1699 г. Петр Первый клятвенно подтвердил Кардисский «вечный мир» со Швецией от 1661 года.
«В июле 1699 года в Москву прибыло большое шведское посольство (150 человек)… Шведы явились, чтобы известить царя о вступлении на престол Карла XII, и привезли с собой богатые дары — серебряные изделия германских и шведских мастеров весом 8 пудов 9 фунтов 88 золотников и на сумму 3245 рублей 26 алтын и 1 деньгу. Таких богатых подарков шведы русским никогда не преподносили, и это красноречиво свидетельствовало о намерениях стокгольмского двора с Россией не ссориться. По тогдашним законам при заступлении нового монарха на престол требовалось подтверждение основных договоров, существовавших между обеими странами. В данном случае речь шла о подтверждении Кардисского мира. Переговоры прошли в целом гладко, если не считать одного пункта. Разногласия проявились, казалось бы, из-за непринципиальной статьи номер 27, определяющей порядок ратификации текста мирного договора: русские предлагали
377
http://old.redstar.ru/2009/07/29_07/3_07.html
Что и было сделано и подписано:
«По Кардисскому вечному договору, плюсскому совершению и Московскому постановлению в соседственной дружбе и любви мы с вашим королевским величеством быти изволяем». Но за 2 месяца до этой пролонгации мирного договора, в сентябре 1699-го в Дрездене был подписан тайный договор России, Дании и Саксонии о нападении на Швецию.
И в соответствии с ним 19 августа 1700-го Петр объявил войне Швеции и 24 августа русские войска выступили с наступательным походом пошел на штурм шведской Нарвы [378] .
Петровский вице-канцлер Петр Шафиров в 1717 году написал книгу под названием «Рассуждение, какие законные причины Петр I, царь и повелитель всероссийский, к начатию войны против Карла XII, короля шведского, в 1700 году имел».
378
Это происшествие, случившееся на заре нашей Имперской истории, стоит сопоставить с совсем не-аналогичным происшествием, имевшим место на заре истории просто Рима. В первую Пуническую войну карфагеняне разбили римский экспедиционный корпус и взяли в плен его командира Регула. Через несколько лет пленного Регула послали в Рим на переговоры. С него взяли клятву: если мира не будет, он вернется в плен. Сенат был готов на любые условия, чтобы только спасти Регула. Но сам Регул призвал сенаторов не к миру, а к войне: карфагеняне слабеют, победа близка, а его, Регула, жизнь — недорогая плата за торжество над неприятелем. Сенат предложил остаться — он не захотел нарушить клятву. Жрецы обещали именем богов снять с него клятву — он отвечал, что хочет быть честным не перед богами, а перед людьми.
Как говорится — «бойтесь христиан: их бог прощает им всё».
Причин оказалось две.
Во-первых, Петр имел право притязать на исконно русские земли, которые оказались «похищенныя и отторгнутыя»:
«И всяк, ежели кто злобою и пристрастием не ослеплен, признает, имел ли Его Царское Величество Всероссийский ПЕТР Первый, древние в праве натуралном основанные притчины, сии от наследного своего Государства, против всякой правости похищенныя и отторгнутыя, и около ста лет во владении насилном содержанные провинции, отыскивать, и за ту претерпенную обиду и за полученные в те годы со оных провинцей подати, и контрибуции, искать Сатисфакции, присовокуплением других земель во владении Короны Шведской неправеднож бывших? когда к тому ж правую притчину ему подают предков ево имеющие важные и законные претензии, и провинции Ливонию, и Эстляндию, яко выше объявлено» [379] .
379
Шафиров П. Рассуждение… М., 2008, сс. 30–31.
Это один из тех логических кругов, на которых колесит пропаганда: новые завоевания называются возвращением древних земель, а указание на некие древленаши земли есть призыв к их новому отвоеванию. Один из древнейших примеров звучал так:
«Я, царь царей Шапур, сопричастник звезд, брат Солнца и Луны, мои предки владели всей Азией. Требовать прежних границ подобает мне, так как превосхожу всех царей блеском и подвигами».
Вслед за Шафировым еп. Феофан Прокопович в торжественной проповеди 23 ноября 1718 г. провел параллель между Петром и Александром Невским, который «при Неве благословенным же оружием умертвив, смертоноснаго супостата, отродил Россию и сия ея члены, Ингрию, глаголю и Карелию, уже тогда отсещися имевшия, удержал и утвердил в теле отечества своего и, прозван быв Александр Невский свидетельствует и доселе, яко Нева есть российская» [380] .
Шафиров выводит универсальный закон реал-политики: право государя в удобное для него время прибегать к насилию, разрывая были договоренности [381] .
380
Прокопович Ф. Сочинения. М.-Лд., 1961, с. 103.
381
«Каждой потентат должен право свое и Государства, от того ж Всемогущаго дарованною силою и оружием оборонять, и насилие насилием усмотря к тому удобное время отвращать, как тому обычей всего света от начала был, и до кончины онаго пребывать будет».
Так
«хотя бы Царское Величество и не имел иных новых важных притчин против короны Шведской войну всчинать, тоб по всем правам натуралным, и гражданским, не токмо имел с доброю совестию доволные причины, но и должен был яко отец отечества для привращения тех неправедно от Короны своей отторгнутых наследных провинцей, усмотря благовременство, войну всчать» [382] .
382
Шафиров П. Рассуждение, с. 31
Но это всегда имеющаяся и многовековая [383] причина для войны. А какова же новейшая и «действующая» причина, запустившая именно эту, «Северную», войну? Сила гравитации есть всегдашняя и непременная причина падения самолета. Но ведь для падения именно этого воздушного корабля и именно в этот час должны быть и иные причины — технические, погодные, человеческие…
Так вот, Шафиров поводом к войне считает неудобства, которые претерпело Великое посольство Петра в 1697 году. И хотя сам Петр настаивал на своем инкогнито и на отсутствии официального церемониала, через несколько лет именно неуважительность была предъявлена как повод для войны:
383
Шафиров начинает отсчет претензий от времен Александра Невского:
«И хотя времянем оные провинции от Российского владения при противных конъюнктурах и отступали, однакож паки, иногда договорами, иногда же и оружием к оному присовокуплены бывали; как и во время владения Великаго Князя Российского Александра, [ради его великой на Неве реке против Короля Шведскаго Магнуса одержанной виктории Невским нареченнаго] отступившая было провинция Лифляндия от него, паки оружием под владение его приведена, и дань на них погодная наложена».
«Чрез всю Лифляндию такое худое доволство всей свите показывали, что не токмо на своих одних лошедях ехать, но и на оные корму и всем пищу и питья получить и за денги едва могли, и в мизерных карчмах становится принуждены… По приезде к Риге в приеме себе не то что какого излишняго учтивства, но ниже против посланников не получили, и встречены и комплементованы, толко от Рижских бургомистров и мещан, а не от Губернатора. И что всего страннее, и в городе им квартер иметь не позволено, но поставлены на предьместие в безделных деревянных, но и о тех сказано, чтоб договаривались об оных с господарями сами» [384] .
384
Там же, с 35. Это у Петра Алексеевича было наследственным: войну с Польшей в 1853 году царь Алексей Михайлович тоже начал из-за обиды: поляки-де «в листах своих отца его государева Царя Михаила Феодоровича Его Государево именование и титлы писали с умалением и безчестием, и терпети того невозможно» (О объявлении войны Казимиру Королю Польскому и Литовскому // Полное собрание законов Российской империи, т. I, с. 307).
И раз Петр так и не получил «сатисфакции» у шведского короля в виде наказания Рижского губернатора, то он имел все основания для того, чтобы двинуть армию в бой…
Аналогично уверение Феофана Прокоповича:
«Которая могла быть причина оной рижской укоризне и гонению смертному на Петра, монарха нашего, умышленному чрез Далберда коменданта? Тем ли не згибель свою заслужил у них державный сей путник, что в Голандию и иные далекие земли странствовати изволил! Тем воистинну у зависти заслужил» [385] .
385
Феофан Прокопович. Слово похвальное о баталии Полтавской, сказанное в Санктпитербурхе в церкви Живоначалныя Троицы 27 июня 1717 // Панегирическая литература Петровского времени. М., 1979, С.212
Кстати, за все долгие годы Северной войны армия Карла практически ни разу не ступала на русскую землю, на землю Московского царства. Был эпизод с неудачным десантом в устье Двины. И поход 1709 года по левому (уже московскому) берегу Днепра до Полтавы. Как именовал эти территории Шафиров — «украина малороссийская» [386] .
Много чаще и больше полки Петра ходили по шведско-польской территории.
В послепетровские годы дважды — в 1741 и 1788 годах — шведы [387] объявляли России войну в жажде реванша. Но сухопутные боевые действия шли на шведской земле — в Финляндии. Первое из них: шведы напали на Савонлинну (русское название 18 столетия — Нейшлот, фин. Savonlinna, швед. Nyslott).
386
Шафиров П. Рассуждение, с. 11.
387
В своем Манифесте об объявлении войны имп. Екатерина не преминула отметить, что шведский король Густав Третий — ее двоюродный брат (Полное собрание законов Российской Империи т.14. Спб, 1830, с. 1081).