Мифология русских войн. Том I
Шрифт:
Это очень интересная манипуляция, которая объявляет утрату далеких мечтаемых колоний угрозой жизненным интересам и самому существованию метрополии. Ну вот не дали России Босфор, Иерусалим, Балканы, Порт-Артур, Манчжурию… И что — тем самым ее убили?
Также достойно памяти, что «самой основой бытия России» Тютчев провозглашал мессианскую всепланетарную «помощь».
Вот несколько примеров простирания рук «в край вселенной» и помощи «всем угнетенным народам» из русской истории (понятно, что любая другая имперская история даст примеров не меньше).
«Слово обер иеромонаха Гавриила благодарственное Богу триипостасному о полученной победе над Каролом королем шведским и войски его под Полтавою произнесенное при Ангуте в церкви Преображения Господня походной полка Преображенскаго 1719 лета месяца июня, 27 дня» так объясняет причину начала Северной войны: "Праведно вооружися Россия за многия люди и страни плененныя"» [457] .
Манифест Екатерины II от 18 ноября 1768
457
Панегирическая литература Петровского времени. М., 1979,с. 252. О защите Петром всей Европы говорит и речь архиеп. Феофана Прокоповича:
«Швеция, оружием славная, се Швеция, всей Европе страшная».
«Не могли мы конечно в удовлетворение должной от Нас стражи как православной церкве, так и главнейшему государственному интересу оставить, чтоб не вступиться и за оную и за самую конституцию Польскую… По умножению безвинного гонения и насильств против диссидентов, не могли Мы натурально и по человеколюбию и по долгу Короны Нашей воздержаться от употребления сильнейших мер после того, как все уже другие способы кротости и самые угрозы втуне истощены были. Тут уже повелели Мы части войск Наших вступить в земли Республики Польской… От сей напасти ограждена была Польша через присутствие войск Наших, которому равномерно должна она еще благодарить за счастливое и покойное составление последней генеральной конфедерации, а с оною и за самое исправление крывшихся в недрах ее пороков. Не трудно было войскам Нашим рассыпать первую кучу возмутителей; ибо они везде, где только встречались, биты были; но с другой стороны зараза мнимого их защищения веры католической, которая однако же в новых законах республики при всей ее целости безвредно соблюдена была, распространялась из дня в день в мелком дворянстве по всей земле больше и скорее, нежели регулярные Наши войска угоняться могли. Со всем тем по взятии Кракова, по совершенном успокоении ныне Литвы и по очищении Подолии имели Мы основательную причину надеяться, что в краткое время будут прекращены и остатки польских замешательств, и что тогда Нам беспечно уже будет возвратить войска Наши в Россию, удостоверясь по непорочности собственных Наших правил и поступок».
С подобного глобального манифеста императора Павла начался итальянский поход Суворова:
«Соединясь с Римским императором и королем Великобританским вооружаемся и идем мы единодушно на врага человечества, противоборника властей, преступника Закона Божьего, и восстаем на восставшего на благоденствие всего света. Нанесть повсеместно тяжкие ему удары, пресечь способы к распространению власти и заразительных правил пагубной вольности лишить всех завладений, более хитростию, чем силою орудия приобретенных, и поразив страхом и ужасом тучи опустошающих сих злодеев, заключить в прежние их пределы, ожидая междоусобной брани и восстановления древнего престола от Бога поставленных во Франции Государей» [458] .
458
Михайловский-Данилевский А. И. История войны 1799 г. между Россией и Францией в царствование императора Павла I» том 1. Спб., 1853, с. 131.
Отметим, что одна из целей этой далекой военной экспедиции — спровоцировать восстание и гражданскую войну в стране и близко не имеющей с Россией общих границ.
В 1801 году проект совместного франко-русского похода в Индию предполагал, что «комиссары обоих правительств будут посланы ко всем ханам и «малым деспотам» тех стран, через которые армия должна будет проходить, для объявления им:
«Что армии двух могущественных в мире наций должны пройти через их владения, дабы достигнуть Индии; что единственная цель этой экспедиции состоит в изгнании из Индостана англичан, поработивших эти прекрасные страны, некогда столь знаменитые, могущественные и богатые… ужасное положение угнетения, несчастий и рабства, под которым ныне стенают народы этих стран, внушило живейшее участие Франции и России; что вследствие этого эти два правительства решили соединить свои силы для освобождения Индии от тиранского ига англичан» [459]
459
Проект сухопутной экспедиции в Индию, предложенный Императору Павлу Петровичу первым консулом Наполеоном Бонапарте (пер. с фр.) М., 1847, сс. 21–22.
Манифест Александра I «О составлении и образовании повсеместных временных ополчений или милиции» (30 ноября 1806 года) объяснял, отчего не только армия, но и русское народное ополчение должны идти в Европу:
«Вероломство общего врага, попирая святость трактатов и прав народных и угрожая опустошением всей Европы, побудило Нас напоследок восприять оружие на подкрепление Государств, Нам сопредельных.
В 1808 году царь Александр отказывается от похода в Индию и Царьград, поняв, что этот проект «совершенно отвлек бы все военные силы на берега Черного моря и заставил бы его оставить на произвол судьбы всю Западную Европу» [460] . Вот ведь какие несмысленыши населяют Западную Европу! Без мудрого контроля далекого северного царя им никак не обойтись…
13 марта 1812 г., досадуя на то, что Пруссия вдруг отказалась поддержать Россию, уже изготовившуюся к походу на Францию, Александр I написал Фридриху-Вильгельму III: «Лучше все-таки славный конец, чем жизнь в рабстве». Н. Троцкий с иронией отмечает, что это написал рабовладелец, имевший 10 млн рабов, рабовладельцу, имевшему 3 млн рабов [461] .
460
Т Собрание трактатов и конвенций, заключенных с иностранными державами. Составил Ф. Мартенс. Т.14. Трактаты с Францией 1807–1820. Спб., 1905, с. 57.
461
Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М., 2007, с. 114
«Император Александр, друг всех угнетенных народов, предлагает вам…», — гласила русская листовка 1812 года, обращенная к испанским солдатам наполеоновской армии.
Первые слова Александра к собравшимся во дворце генералам, по прибытии в Вильно в декабре 1812 года, были: «Вы спасли не одну Россию, вы спасли Европу».
Когда князь М. Ф. Орлов явился к маршалу Мармону с предложением сдаться на капитуляцию, он отрекомендовался «флигель-адъютантом его величества императора Всероссийского, который желает спасти Париж для Франции и мира». Тот же Орлов, по поводу притязаний России, сказал, что она хочет «ничего для себя и всего для мира». В то время, как Австрия, Пруссия, Англия шли под своими национальными знаменами и откровенно преследовали национальные интересы, Александр представлял себя благодетелем и освободителем «вселенной». Звание русского царя, казалось, меньше всего удовлетворяло Александра. «Бог ниспослал мне власть и победу для того, чтобы я доставил вселенной мир и спокойствие» [462] .
462
Ульянов Н. Александр Первый — император, актер, человек? // Родина. 1992. № 6–7, с. 143
Итоги тех войн подвёл Пушкин:
Вернулась Франция к Бурбону. Моря достались Албиону, Свобода — ляху. Ну а нам — Восторг провинциальных дам Да дидактические оды. Авось, когда-нибудь потом Вослед иным и мы войдем Под свод пленительной свободы, И просвещения венец На нас натянут, наконец.В 1833 году Михаил Магницкий (доверенное лицо императора Александра и Аракчеева, попавшее в опалу при Николае Павловиче) пишет статью «Судьба России», направленную против Карамзина:
«Карамзин тосковал о том, что Россия была под властью татар; и он сожалеет, что «сень варварства, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу». Но иначе смотрит на вещи философия о Христе. Она не тоскует о том, что был татарский период, удаливший Россию от Европы. Она радуется тому, ибо видит, что угнетатели ее, татары были спасителями ее от Европы. Угнетение татарское и удаленность от Западной Европы были, может быть, величайшими благодеяниями для России, ибо сохранили в ней чистоту веры Христовой. Она оставалась младенцем во внешнем образовании, но зато не лишилась того младенчества, которому одному доступно Небо. Россия обстриглась и обрилась по-европейски, надела фрак европейский, стала танцевать по-европейски, отвергнулась личного характера своего, своего особенного я для того, чтобы сблизиться с Европою. Сближение же с Европою ей нужно было совсем не для нее, как обыкновенно думают, а для самой Европы. Чтобы превзойти Европу, для этого Россия — вместо сближения с Европою — удалялась от нее, как удаляется отрок или юноша, избранный от игр и веселий и детских распрей своих сверстников, чтобы в зрелом возрасте быть их путеводителем, как удалялся отрок Наполеон от товарищей своих, чтобы со временем быть повелителем их. В удалении от шумного торжества европейского, Россия укреплялась и мужала к высокому предназначению своем. С самой сей же минуты она уже была назначена быть и не только повелительницею, но и учительницею мира. А скоро должно настать время, когда, успокоившись от брожений своих, народы Европы узнают и душу России, и узнавши — сами неодолимо захотят тесно сдружиться с нею, слиться в один состав с нею, отдаться ей, как брат отдается брату, захотят, отказавшись от заблуждений своих, петь один с нею чистый гимн Свету, Жизни и Любви» [463] .
463
http://krotov.info/libr_min/13_m/in/akov.htm