Мифология русских войн. Том I
Шрифт:
«My country, right or wrong; if right, to be kept right; and if wrong, to be set right»
(Правая или неправая — это моя страна; если права — дoлжно её поддержать, если нет — поправить).
И есть его (словечка) разбор мудрым Честертоном:
«Со всех сторон мы слышим сегодня о любви к нашей стране, и все же тот, кто в буквальном смысле слова испытывает такую любовь, должен быть озадачен этими разговорами, как человек, который слышит от всех людей, что луна светит днем, а солнце — ночью. В конце концов, он должен прийти к убеждению, что эти люди не понимают, что означает слово «любовь», что они подразумевают под любовью к стране не то, что мистик подразумевает под любовью к Богу, а что-то вроде того, что ребенок подразумевает под любовью к варенью. Для того, кто любит свою родину, например, наше хваленое безразличие к этике национальной войны — это просто загадочная белиберда. Это все равно, что сказать человеку, что мальчик совершил убийство, но что ему не стоит беспокоиться, потому что это всего лишь его сын. Здесь, очевидно, слово «любовь» употреблено без смысла.
Суть любви — быть чувствительной, это часть
Слова «Моя страна, права она или нет» — это то, что ни одному патриоту не придет в голову сказать, разве что в отчаянном случае. Это все равно, что сказать: «Моя мать, пьяная или трезвая». Несомненно, если мать порядочного человека пьет, он разделит ее беды до последнего; но говорить так, будто он будет в состоянии безразличия к тому, пьет его мать или нет, — это, конечно, не язык людей, познавших великую тайну.
То, что нам действительно нужно для расстройства и свержения глухого и буйного джингоизма, — это возрождение любви к родной земле. Когда это произойдет, все пронзительные крики внезапно прекратятся. Ибо первый признак любви — это серьезность: любовь не приемлет бутафорских бюллетеней и пустой победы слов. Она всегда будет считать лучшим самого откровенного советчика».
441
Чэтэм это, вероятно, William Pitt, the Elder, also called (from 1766) 1st Earl of Chatham. Питт начинал свою карьеру в парламенте с острой критики правительства. Но стал премьер-министром, как позже и его сын. Оба Питта осуждали войну Англии против восставших США (а, значит, были «плохими патриотами» с точки зрения своих критиков). Потеря американских колоний позволила Британии вступить в наполеоновские войны с большим единством и организованностью, чем это было бы в противном случае. Потеряв американские колонии, Британия обратилась к Азии, Тихому океану, а затем и Африке с последующими приобретениями, приведшими к возникновению Второй Британской империи.
Джингоизм это забытый термин. Он определяется Толковым словарём русского языка Ушакова как «шовинистический национализм в Англии». Согласно Большой советской энциклопедии, «для джингоизма характерны пропаганда колониальной экспансии и разжигание национальной вражды».
Отчего-то эти российские издания спрятали историю этого термина. Jingo — это эвфемизм и трансформация имени Jesus. Оборот «by Jingo» — это небрежная клятва, вместо «by Jesus» («Богом клянусь»). Это казус устной и пьяной речи, почти не зафиксированный в письменном виде. Но есть исключение, открывшее ему дорогу в журналистику и политологию.
Куплетист G. W. Hunt написал песенку, которая широко исполнялась в британских пабах и мюзик-холлах в 1877-78 годах. Ее припев был таким:
We don't want to fight but by Jingo if we do We've got the ships, we've got the men, we've got the money too We've fought the Bear before, and while we're Britons true The Russians shall not have Constantinople! Мы не хотим воевать, но, если мы это сделаем, то ради Джинго У нас есть корабли, у нас есть люди, у нас есть деньги. Мы уже сражались с медведем, и пока мы настоящие британцы Русские не получат Константинополь!Да, это годы русско-турецкой войны и — шире — годы Большой Игры, по ходу которой Россия зачем-то пробовала оторвать Индию от Лондона.
В качестве политического ярлыка термин «джингоизм» ввел известный британский антиклерикал и деятель «рабочего движения» Джордж Холиоук в своем письме в газету Daily News 13 марта 1878 г. Как и французское словечко «шовинизм» (очень схожее по своему происхождению), это не столько самоназвание некоей идеологии или политическое движение, сколько дразнилка, кличка, бросаемая в лицо оппонентам. В том письмо Холиоук клеймил джингоистов: «Я, конечно, намеревался обозначить удобным названием новый вид патриотов… [чьей] характеристикой была вызывающая войну претенциозность, которая дискредитировала молчаливую, решительную, самооборонительную позицию британского народа» [442] .
442
https://en.wikipedia.org/wiki/George_Holyoake
Американская культура как политическая, так и художественная, полна осуждения собственно военной истории, что не позволяет считать, будто формула «моя страна всегда права» это мейнстрим американизма. Вот простая декларация Марка Твена:
«…если между американцем и монархистом действительно существует какая-то разница, то она в основном сводится к следующему: американец сам для себя решает, что патриотично, а что нет, в то время как за монархиста это делает король, чье решение окончательно и принимается его жертвой безоговорочно. По моему твердому убеждению, я единственный человек, догадавшийся оставить за собой право самому создавать свой патриотизм. Они ответили: — Предположим, начнется война, какова тогда будет ваша позиция? Вы и в этом случае оставите за собой право решать по-своему, наперекор всей нации? — Именно так, — ответил я. — Если эта война покажется мне несправедливой, я прямо так и скажу. Если в подобном случае мне предложат стать под ружье, я откажусь. Я не пойду воевать за нашу страну, как и за любую другую, если, по моему мнению,
Ну, а повторение мема про «моя страна всегда права» означает самоампутацию тостующего в качестве самостоятельного субъекта морально-ответственных действий и суждений. «Моя страна» определяет, что такое добро и зло за меня и вместо меня. Это полная антитеза «нравственному императиву» Канта и «моему не-алиби в бытии» Бахтина [443] .
Страна, которая запрещает обсуждение вопроса о том, права он или нет, становится опасна не только для своих соседей, но и для своих граждан. Точнее, своих граждан она просто отменяет, превращая бывших граждан в банальный мобресурс.
443
См. Бахтин М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М., 1986, с. 91.
Те немногие, в ком при этом сохраняется гражданское самоощущение, могут ответить словами из «Лисистраты» Леонида Филатова:
— Постой!.. Ты что-то путаешь в запале! Известно ведь любому пацану: На вас не нападали. Вы — напали. Вы первыми затеяли войну! Предводитель (надменно): Позвольте вам заметить с укоризной И поскорей возьмите это в толк! Мы выполняем долг перед Отчизной, Священный перед Родиною долг! Лизистрата (раздумчиво): Пред Родиной, конечно, неудобно… Долги, конечно, надо отдавать… Но почему она в уплату долга — С вас требует кого-то убивать? И коль у вас пред ней долги такие, Что даже жизнь в уплату их пустяк, То хочется спросить вас, дорогие, Зачем же вы одалживались так? Коль Родина удар наносит сзади, Да так, что аж в глазах потом круги, То лучше, дорогие, не влезайте Вы к этой страшной Родине в долги!Глава 12
Вселенская претензия Москвы
Древний Рим заложил мощный вирус в матрицу последующих европейских властителей. Как греки отождествляли свой мир с «экуменой» («вселенной»), так и римляне были убеждены, что Империя может быть лишь одна. В 480 году, когда был убит последний и уже формальный император Западной Римской империи Юлий Непот, фактический владелец Италии варварский вождь Одоакр отказался провозглашать себя императором и царские инсигнии отослал в Константинополь, императору Восточной Римской империи. Сам Одоакр удовольствовался получением от (византийского) императора Зенона титула римского патриция.
Германские короли Европы еще долго формальным своим главой признавали византийского Императора. И лишь в 800 году Карл Великий решился присвоить себе этот титул, оправдываясь тем, что римский престол свободен, т. к. тогда впервые за всю историю Константинополя престол занимала женщина (Ирина [444] ). Это ощущение единственности императорского статусу даже Карла привело к мысли о женитьбе на престарелой Ирине.
Но в 914 году императорский титул вновь исчез из политического лексикона Европы.
444
Путь святой Ирины к единоличной власти лежал через убийство ее же сына Константина:
«в девятом часу страшно и безжалостно выкололи ему глаза по воле матери его и советников её, что он едва-едва не умер… Таким образом его мать сделалась единовластною».
В 962 году была провозглашена «Священная Римская империя германской нации».
Позже в Москве ее именовали Цесария, а отождествляемых с нею «восточно-имперцев — Ост-райх, Австрия) — цезарцами.
И в головах кремлевских правитеей начинает зреть идея — «чем мы хуже». Возможно, ее в эти головы заронил в марте 1519 папский легат. Он сообщил московскому великому князю, что «Папа хочет его и всех людей русския земли приняти в единачство и и согласье римския церкви, не умаляя и не пременяя их добрых обычаев и законов, но хочет покрепити и грамотою апостольскою утвердити и благословити вся та предреченная, занже церковь греческая не имеет главы: патриарх констинополской и все царство в турских руках, и он ведает, что духовнейши митрополит есть на Москве, хочет его и кто по нем будет, возвысити и учинити патриархом, как было преже константинополской. А царя всеа Русии хочет короновати в христьянского царя» [445] .
445
Посольство от магистра прусского Альбрехта к Великому Князю Василию Ивановичу. Запись речи Дитриха Шонберга // Сборник Русского исторического общества. Т. 53: Памятники дипломатических сношений Московского государства с Немецким орденом в Пруссии. 1516–1520 г. — СПб., 1887, сс. 85–86 http://elib.shpl.ru/ru/nodes/10353-t-53-1887#mode/inspect/page/104/zoom/4