Милицейская сага

Данилюк Семён псевдонимом

Он замолчал, вслушиваясь в нарастающий шум.

... По тому, как ворвался в кабинет Мороз, оставив дверь за собой распахнутой, стало понятно, что опять произошло нечто чрезвычайное. Андрей, а вместе с ним и Муслин, уставились на дверной проем, гадая, кого именно доставил непредсказуемый оперативник. Но никого не оказалось, кроме разве втершегося следом Галкина - непривычно спавшего с лица и почему-то вымокшего.

Тальвинский вопросительно перевел взгляд на усевшегося без спроса заместителя начальника розыска, кивком предложил садиться и Галкину.

Тот

начал было опускаться на краешек ближайшего стула. Но скосился на Мороза и суетливо поднялся. - В чем дело?
– нахмурился Тальвинский.
– Что у вас происходит?! Ворвались к начальнику пантомиму разыгрывать?!

Не отвечая, Мороз с хрустом вскрыл вечную свою спортивную сумку, выудил несколько листов, протянул шефу:

– Читай. Только сел бы сперва.

Тальвинский нахмурился: никогда прежде не позволял себе Мороз при сотрудниках, а тем паче при руководителе областного аппарата вести себя столь бесцеремонно.

С демонстративным неудовольствием приподнял лист, приглашая подошедшего сзади Муслина читать вместе с собой, и - медленно принялся оседать. Несколько раз отрывался от чтения, чтобы спросить о чем-то Галкина. Но тот, подрагивавший у стены, уводил глаза к полу, и Андрей молча возвращался к чтению. Наконец, отложил. Обернулся на Муслина, читавшего тот же текст из-за его плеча.

– Он перед тем как домой ехать, литр водки раздавил. Но я решил пока не записывать официально - и без того отдел в дерьме будет, - буркнул Мороз.

– Это можете не сомневаться, - зловеще пообещал побледневший Муслин, что-то быстро про себя просчитывая. - Велосипед нашел?
– уточнил Тальвинский.

– А как же! Даже фрагменты автокраски сохранились. Этот водолаз у меня сам за ним и нырял.

– Кто еще, кроме вас, - задумчиво поинтересовался Муслин, - знает об этой...версии?

– О чем?! Какая, хрен, версия? Вы чего, полковник? Читать разучились?!

– Мороз, охолони!
– перебил Тальвинский.
– Тебя спрашивают, кто еще знает, что женщину с ребенком сбил наш сотрудник?

– Вот теперь вопрос понятен. Отвечаю коротко и по существу. Все! Во-первых, все Знаменское. Я ведь изъятия, как положено, при понятых оформил. А они местные. Так что там теперь только об этом и разговору. Во-вторых, со мной Лешка Муравей ездил. - Стало быть, в отделе тоже известно, - расшифровал Муслин. В бытность свою замполитом он частенько использовал словоохотливого Лешку для распространения нужной информации, сообщая ее Муравьеву под видом большого секрета.

– Так как же это, Галкин?
– Тальвинский все приглядывался к потряхивающемуся в ознобе еще недавно самоуверенному, горластому парню.
– Мало - авария. Но ты ведь... И суетился больше всех. Объяснись хотя бы.

– Да что на него время терять? Мразь! Всех опозорил!
– яростно бросил Муслин, обрывая тем всякие связи преступника с бывшим его ведомством. Гнев заместителя начальника УВД был искренен: невозможность теперь посадить Меденникова неизбежно усиливала степень Галкинской вины.
– Немедленно

инспекцию по личному составу подключим. В прокуратуру сообщим. Сегодня же уволим, арестуем и - в клетку, как обезьяну. Людям на обозрение. Совсем сгнил отдел! Вот что, Андрей Иванович, пусть выйдут. Мне придется начальнику УВД доложить. - Понятно. Буграм необходимо пошептаться...Пошли, убивец, - Мороз, подталкивая перед собой съежившегося Галкина, вышел.

– Совсем он у тебя невменяемый, - провожая взглядом Мороза, сокрушенно произнес накручивающий телефонный диск Муслин.
– Ни заслуг, ни званий не почитает. Правильно за глаза бешеным зовут. Как хочешь, Андрей Иванович, хоть ты его и покрываешь, добром, помяни, не кончит. Как был в душе бандит, так и остался.

– Мороз - отличный розыскник. И за дело болеет не меньше нас с тобой...Хотя бывает угловат, - под испытующим взглядом Муслина Тальвинский свернул хвалебную оду.

– Ну, гляди. Волка приручить нельзя. Лизнет - лизнет, да и - тяпнет. М-да! Вот ведь какой поворот неприятный. Муслин подобрался:

– Товарищ генерал. Нахожусь в Красногвардейском райотделе. Здесь серьезнейшее ЧП по личному составу. Установлено, что аварию под Знаменским, в которой подозревался предприниматель Меденников, оказывается, совершил сотрудник отдела...Так точно.

– Как фамилия?
– загородив трубку, он поторапливающе задвигал ладонью.

– Галкин Александр Игнатьевич.

– Галкин Александр Игнатьевич, товарищ генерал. Начальник группы уч...Так! Да, понял. Не беспокойтесь. Есть! Везу к вам.

Оторопело положил трубку:

– Указание генерала: Галкина ко мне в машину. Все следственные действия временно прекратить, пока твои ухари горячку не напороли. Будем, конечно, готовить его на увольнение. Но - насчет сажать, я б не горячился. Может, как-то еще и получится вывести. Все-таки честь мундира. А главное: понимаешь, какая штука - но только между нами! Галкин этот, оказывается, у генерала нашего на связи состоит. Ну, чего смотришь? Будто сам не знаешь, что руководство УВД имеет на местах свою агентуру. Надо же за вами, стервецами, присматривать. Генерал обеспокоился. Мы у себя в управе помаракуем, что делать, посоветуемся. Нельзя дело в таком виде в прокуратуру отдавать. Похоже, много лишнего этот сукин сын знает....М-да. Как-то у тебя, Андрей Иванович, неподконтрольно все получается.

– Как умею.

– И с Меденниковым опять же прокололись. Главное, отрапортовал уже, - Муслин обозначил испытующую паузу.

– Сажать его теперь за эту аварию, - это самому себе петлю накидывать.

– Да понимаю, - Муслин сокрушенно отер ямочку на подбородке.
– Но и из-под глаза отеческого выпускать нельзя. Вот что - организуй-ка ему пятнадцать суток. И пусть твои обэхээсники за это время чего-нибудь по экономической линии подработают. Не может такого быть, чтоб живому человеку, да еще шесть лет в бизнесе, и статьи не подобрать. А чтоб уж совсем не сорвался, я к тебе журналистов по этой аварии подпущу.