Милицейская сага
Шрифт:
– Простите. Может?..
– он показал на столик.
Но она, покачав головой, медленно, при общем молчании, все с тем же наполненным совком в руке скрылась в подсобке.
– Так что будете пить?
– напомнила ему официантка.
– Водки!
– прохрипел Мороз.
– Так. И сколько?
– она поднесла карандаш к блокноту.
– Много! Очень, очень много!
6.
– Разрешите унести, Андрей Иванович?
– Ангелина Степановна натренированно заскользила по кабинету, прибирая оставленные на столах бумаги с пометками.
– Может, чаю?
– Водки хорошо бы. Шучу. Кофе, плиз. И покрепче.
– А чай бы лучше. Ведь и без того по десяти чашек в день.
– А вы считаете?
– Что я? У вас на лице весь счет, Андрей Иванович. Отдохнули бы!
– В могиле отдохнем.
– И шуточки, между прочим, плохие. Злую карму притягивают, - посетовала Ангелина Степановна. Но, уловив злое движение головой, деловым тоном закончила:
– У вас в двадцать один совещание с замами. Может, отменить?
– Ни в коем случае. Работаем по плану.
– И еще - в приемной Игорь Викторович Сутырин. Он в отпуске, но просит принять по личному вопросу. Я скажу тогда, чтоб завтра.
– Через пять минут пусть заходит. Андрей прикрыл глаза. А когда открыл, секретарши в кабинете не было, и из приемной доносился гул "уничтожителя бумаги".
Вновь вспомнился скверный разговор с Морозом. Оставалось только догадываться, где и как мог нарваться "блуждающий опер" на сошедшую с орбиты Каткову и что наговорила ему ополоумевшая от горя баба.
Тот, двухлетней давности случай и без того саднил застарелой заусеницей.
В не самое удобное время обратилась к нему тогда Валентина. Только разрешился конфликт между президентом и Верховным Советом ( надо же - "разрешился конфликт", - подивился обтекаемости собственных формулировок Тальвинский, припомнив почерневшие от танковых залпов стены). Обе стороны требовали от всех и от каждого изъявления жесткой поддерживающей позиции. Но, посчитав их равными друг другу, в смысле - равно удаленными, Андрей в те дни предпочел отлежаться в госпитале.
Нейтралитет не прошел: в начале чеченской компании в область нагрянула комиссия МВД. Копали основательно. Не смог отвести угрозу и Меденников: последовательно выступающий против гайдаровской линии, он тогда вновь впал в немилость. Спасибо, выручила Панина. Через свой банковский мир вышла на правительство. Впрочем это было уже позже, когда ситуация и вовсе достигла точки кипения.
А в тот момент до той точки надо было еще дожить.
Да, не в то время и не в том месте попросила Каткова о помощи.
Обычно практичная, взвешенная, в этот раз, будто предчувствуя беду, ворвалась к нему в кабинет, преодолев сопротивление и растерявшегося адъютанта, и даже непроходимой Ангелины. И прямо при присутствующих только что не бухнулась в ноги, умоляя помочь.
И помог бы, конечно. Уж кому-кому. Но - нельзя было вот так при посторонних. И не все эти посторонние были своими. Плохо, конечно, и то, что облвоенком в то время играл за другую команду. А значит, обратиться к нему лично, не поставив себя в зависимость, было нельзя.
Да, сложные тогда вязались комбинации. Едва-едва разрулил.
И
И все стало ясно: посторонние, которые были не своими, забросили на него сеть - на злоупотребление служебным положением. Еще бы! Начальник УВД, отмазывающий детишек любовницы от выполнения священного долга.
Это и была цена вопроса.
Но не объяснять же все это Морозу, патологически не способному понять, что существуют отношения более сложные, чем " ты за меня, я за тебя".
" Засиделся в пацанах. Вот тяну наверх, а будет ли еще толк?"
– Разрешите, Андрей Иванович?
Выдохнув, Тальвинский заставил себя упруго подняться из кресла.
– Прошу, прошу, Игорь Викторович! Не зря я тебя уговорил: санаторий явно пошел на пользу. Вид просто юношеский.
На самом деле за последние годы Сутырин не то чтобы постарел, но - как-то оплыл. И обычная прежде в нем живость теперь возврашалась лишь во время редких совместных посиделок, где Сутырин неизменно избирался тамадой.
– Во всяком случае отдохнул и - готов к новым свершениям. Испытанная старая гвардия бьет, что называется, копытом. Так что - жду указаний!
Понимая, о чем пойдет речь дальше, Тальвинский ограничился молчаливым приглашением занять гостевое кресло.
– Да, вот, - будто только припомнив, Сутырин извлек красочную открытку.
– Прошу вас быть вместе с супругой.
С момента, как Тальвинский был утвержден начальником УВД, в общении со своим недавним шефом, а ныне - заместителем по следствию он взаимно перешел на "ты". И то, что теперь у Сутырина проскользнуло вдруг искательное "вы", утвердило Тальвинского в его догадке.
– Даже без приглашения бы прорвался, - пробасил он.
– Юбилей старейшего работника - это мы отметим по высшему разряду.
При последней фразе Сутырин поежился.
– Может, есть что-то, что хотел бы в подарок? Давай без стеснений. Все равно деньги отпускать. Так лучше - с пользой.
– Да какой там подарок? Нет для нас, старых пахарей, лучшего подарка, чем право трудиться на благо родины, - произнес шутливо начальник областного следствия.
Тальвинский благожелательно промолчал. И Сутырин, поерзав, решился.
– Андрей Иванович, у меня в кадрах разговор был. Дали понять, что надо оформляться на пенсию. Якобы вы в курсе.
– Да, в самом деле. Сколько ж можно злоупотреблять вашей безотказностью? Пора и молодым на авансцену выходить.
– Кому?! Андрей Иванович, ты что, действительно Чугунова на мое место прочишь? Так ведь он никакой. Развалит управление за полгода. Давай иначе. Вместе подберем кандидатуру. Года три, даже - два, проработает у меня в замах. Натаскаю. А там и - сам рапорт подам с легким сердцем. Ну, куда мне в пятьдесят пять - цветы, что ль, на даче выращивать? Сил-то невпроворот. До сих пор дважды в неделю в теннис бегаю.