Министр любви [сборник рассказов]
Шрифт:
— В такую даль?! Не хочу.
— А что бы тебе хотелось?
— Что б мне хотелось?.. Ходить во все туалеты, справа и слева, чтобы Сельма стала Саррой и взорвать камин. Я хочу взорвать камин!
— Пойдём, сначала пообедаем, — предложил Ивар.
— Зямка, я не голоден, поверь мне.
— Меня зовут Ивар, — сказал он.
— С каких это пор?
— С тех пор, как я в Норвегии.
— Ты хочешь сказать, что ты — норвежец?
— Да, если хочешь.
—
— Тоже.
— Бедные мама и папа. Слава Богу, что они не дожили до датчан и норвежцев.
— Оскар, пойдём поедим, я не ел дня два…
Ивар выбрал богатый китайский ресторан «Три счастья».
— Целых три, — улыбнулся Оскар, — мне б хватило и одного.
Ивар заказал суп из соловьиного гнезда, копченный акулий плавник, ус кита в соусе из струи, которую тот выпускает.
— Почему я должен есть чей-то дом, — сказал Оскар, — плавник карпа в сто раз вкуснее, а струя кита — это пишахс! И почему все косят?
— Это китайский ресторан, Оскар.
— Ну и что? У нас китайцы не косят. И попроси вилку. Что это за палочки — в моём возрасте кушать палкой?
— Тебе не нравится у Сельмы? — спросил Ивар.
— Я не знаю, — ответил Оскар, — муж её за 30 дней не сказал ни слова, дети её — викинги, белые, сильные, прости меня — идиоты, она готовит только рыбу. В доме такие запахи — у меня ощущение, что я на втором рыбном заводе… И потом — все постны, как фрикадельки для желудочника.
Оскар замолчал.
— Я пожалуй, поеду домой! Конечно, у нас нет мяса, свободы, но меня хоть могут прирезать — и я предпочитаю быть прирезанным, чем сдохнуть здесь от скуки. Тогда её муж, может быть, произнесет слово. Я мечтаю услышать его голос. Все вы здесь заняты, решаете мировые проблемы, и ни у кого нет времени посидеть и вспомнить наше давнее детство, наше взморье, дюну, на которой валялись, костры на Лиго, смоляные бочки, которые горели всю ночь, камыш, которым стегали по голым ногам. Ты помнишь ноги Арии?..
— Прости нас, — произнёс Ивар, — мы здесь 44 года. Мы стали скандинавами…
— Я в лагере был не намного меньше, — огрызнулся Оскар, — однако ж я не стал уголовником… Я думаю, что скоро поеду домой, успокой её…
Вскоре они вернулись. Сестричка удивилась:
— Уже? Ну как, Оскар, тебе понравилось?
— Я знаю? — ответил тот. — Что мне уже может понравиться?
Сестра начала заводиться:
— Как это что? За ус кита тебе можно было купить два магнитофона.
— Зачем мне два магнитофона? — спросил он.
— А что ты хочешь, — взмолилась сестра. — Что? Целый месяц я добиваюсь, что ты хочешь — видео? камеру? костюм? — скажи, чёрт бы тебя побрал!
—
— Оскар, — сестра становилась пунцовой, — у нас в рестораны ходят в субботу, а сегодня понедельник.
— А у нас ходят и в понедельник.
— У вас нечего жрать! — орала сестра.
— Нечего жрать — но ходят. А у вас есть — и пусто!
— В Дании в рестораны… — начала сестра.
— У нас ходят всегда, — продолжал Оскар.
Глаза сестры заблестели.
— У нас, — ворчал Оскар, — ходят и в понедельник, и во вторник, и
в …
— В Дании в понедельник в рестораны не ход — ят! — вдруг завопила сестра. Так орут, когда режут. — В Дании в понедельник в рестораны не ходят, — она сотрясала своего брата, — ты слышишь, не ходят!
Вся ярость, накопившаяся за месяц, вырывалась из её глубокого рта, ушей и ноздрей: — В понедельник! …в Дании!..в Дании… в понедельник! в рестораны! …ходят! не!..
Минут семь она повторяла эту фразу. Потом обессилела. Выпустила Оскара и откинулась в кресле. Муж был тут же.
— Вы что-то хотите сказать? — с надеждой спросил Оскар. — Ходят или не ходят?
Муж покачал головой и закурил сигару.
— Чтоб ты сгорел, — улыбнулся Оскар, — я не уеду, не услышав от тебя слова.
И тут вдруг открыл рот Ивар.
Он был возмущён.
— Кричать на моего брата?! Для этого ты его вызывала из Риги?!
Отдых на свободе? Ноги моей здесь больше не будет!..
Ивар переехал в гостиницу и забрал с собой Оскара. Тот был спокоен. Ивар угощал его венским шоколадом.
— Почему ты спокоен, — возмущался он, — ты даже не возмутился! Не удивился! Ты даже не заметил!
— Чего? — не понял Оскар.
— Как она орала.
— Я замечаю только, когда она молчит. А она всегда орёт. Я думаю, что она меня выписала из Риги, потому что в Дании ей не на кого орать. Я чувствую себя здесь лишним — этот муж, эти викинги…
— Скажи ей об этом, — посоветовал Ивар.
— Я говорил.
— Ну и?..
— Она не слышит.
— У неё есть прекрасный слуховой аппарат.
— Когда я говорю, в кого она превратилась — она его отключает.
— Прости её, ей за семьдесят.
Оскар вздохнул.
— Я, пожалуй, поеду домой. Мы тут не понимаем друг друга. Я приехал к Сарре, а встретил Сельму. Я не с ней ел чернику, не с ней собирал янтарь. Не её ноги вместе с моими свисали над нашим огородом с крыши нашей дачи. И не её щеки были перепачканы свежей вишней в знойный июль, понимаешь, Зяма.