Миссия: соблазнить ректора
Шрифт:
Всего каких-то десять минут спустя мы остановились перед солидным двухэтажным особняком из чёрного дерева. Выглядел он респектабельно и одновременно угрожающе, а ещё — от него буквально веяло временем. Сложно описать, но у новых зданий своя аура, а у старых — своя.
Это был определённо старый дом.
— Так и не скажете, к кому мы идём и что именно я должна делать? — немного нервно спросила я, почувствовав какое-то внутреннее смятение при взгляде на тонкие чёрные колонны, высокие занавешенные изнутри окна — прямоугольные внизу и арочные на втором этаже, выступающую башню с высоким шпилем, покатые широкие перила и изысканный чугунный фонарь, склонившийся над ведущей к двустворчатым
— Здесь живёт верлад Элас Грам, самый известный в Асветоре специалист по ядам, — тоном заправского экскурсовода объявил Миар.
— Никогда о таком не слышала.
— Известный в узком кругу заинтересованных лиц. До того, как я основал Академию, ни одного отделения ядоварения при учебном заведении не существовало вовсе, но светлые умы, разумеется, были. Верлад Грам уже отметил восьмидесятилетний юбилей, так что никаких голых плясок, он давно отошёл от дел и общаться с коллегами категорически не желает. Однако мне хочется задать ему пару вопросов.
— Вы хотите разузнать о рициниде? — меня озарило. — Вы?!
— Почему бы и нет, я что, Арус Всеведущий? — огрызнулся ректор. — Мы не создаём такую пакость, как рицинид, в Академии. Я не знаю его рецепта.
— Почему? — я действительно растерялась. — Что с ним не так?
— От него не существует противоядия, во всяком случае, оно до сих пор не найдено. Мы не занимаемся такими ядами, это принципиальная позиция моей Академии. И мне жизненно необходимо выяснить, кто это у нас такой одарённый.
— Рицинид! — меня снова озарило. — А если он имеет какое-то отношение к рицинии? Из вашей запретной теплицы.
Миар посмотрел на меня как на идиотку:
— Разумеется, имеет, а почему бы иначе его так назвали? Но это же не рецепт.
— Яды без противоядия вы не держите, а смертельно опасное растение выращиваете, — буркнула я. — Я вот до сих пор не пойму, почему хранилище охраняется так тщательно, а в запретную теплицу попасть — проще простого?
— Кто тебе это сказал? — Миар действительно удивился.
— Про рицинию? Подруга.
— Безар? Ну, её-то Алазия с детства застращала, чтобы не лазала, куда не надо, — Миар покачал головой. — Не всё так страшно, наша верлада любит перестраховываться, а потому слегка преувеличивает. Теплица охраняется, и ещё как, просто вас с Безар тогда ждали, — вот как, оказывается, Миар в курсе нашей «отработки»!
— И вы думаете, что этот ваш… Грам выдаст нам рецепт этого жутко дорогого, редкого, смертоубийственного яда просто потому, что я такая убойно обаятельная?
Если я и надеялась его смутить, то капитально просчиталась.
— Конечно. Просто невероятно, смертоносно обаятельная, как раз то, что требуется, — уверенно ответил Миар и сделал шаг на первую ступеньку каменной лестницы. Обернулся ко мне. — Что тебе делать? Просто будь собой. Ну, идём?
Глава 38
Странный снаружи, этот чёрный дом и внутри оказался более чем необычным. Для начала нас довольно долго не пускали: мы стояли на пороге не меньше четверти часа, а Миар раза четыре стукнул по двери внушительным металлическим кольцом, вделанным в эту самую дверь. Я уже хотела предложить открыть дверь просто своим даром — а потом соврать хозяину, что так и было, но обитатели дома наконец-то сжалились над незваными гостями. Высокий худощавый мужчина неопределённого возраста с прилизанными к черепу тонкими пегими волосами молча выслушал ректоровские легалии, а потом склонил острый узкий подбородок к груди.
— Должен получить я разрешение гранд-верлада Грама на вашу встречу, — наконец отозвался он,
Я скосила глаза на стоящего рядом Миара. По поводу каких-то там «процедур» он меня не предупреждал! Между тем рядом с долговязым дворецким — или какая там была должность у долговязого типа с занудным вытянутым лицом — появились две одинаковые низкорослые верлады в белоснежных, как у монахинь или целителей, одеяниях, такие же невыразительные и безэмоциональные. Женщины молча, но непрестанно вежливо кланяясь, поставили перед нами на пол две пары одинаковых кожаных туфель, мне поменьше, Миару побольше, после чего тщательно промыли тот участок пола, по которому мы умудрились пройти в уличной обуви, и, кажется, протёрли дверную ручку. Переобуться я не отказалась, однако этим дело не ограничилось.
Под пристальными взглядами слуг мы помыли руки в большом фаянсовом тазике, который нам принесли ещё две белоснежных верлады. Пять пар глаз внимательно следили, как мы с ректором синхронно вспениваем мыльную жидкость и растираем её в руках — это было похоже на некий таинственный, возможно, свадебный обряд каких-то иноземных жителей…
Мрак, почему в последнее время любые мои мысли стали сводиться к чему-то… такому?!
После омовения рук мы тщательно вытерли руки чистыми полотенцами — не знаю, как Миар, а я снова ощутила себя ученицей Малой школы перед строгой директрисой, отчитывающей маленькую Котари за пятна чернил на переднике, дворецкий извлёк какой-то флакон размером с графин для питьевой воды и принялся распылять над нами облачка влаги, пахнущей спиртом и пряным сеном.
— Что это, верлад?! — не выдержала я, делая шаг в сторону. — Вы же мне волосы намочите!
— Стойте спокойно, лада, ежели беседовать желаете с гранд-верладом Грамом! — величаво отозвался дворецкий, не забывая продолжать свою намочительную деятельность. — Это обеззараживающий лосьон, призванный избавить тело ваше от любых миазмов болезнетворных! Гранд-верлад Грам уже в годах почтенных, и любая зараза извне для него несёт опасность немалую!
Миар закашлялся, явно стараясь скрыть прорывающийся смех, и внимание чрезмерно заботливого слуги моментально переключилось на моего спутника. Пока ректор отвечал на пару десятков вопросов о состоянии своего здоровья и многословно уверял придирчивого пытателя в том, что не страдает никакой «хворью злокозненной», я получила возможность оглядеться.
Здесь было… чисто и пусто. Очень чисто и довольно пусто для постоянного жилья одинокого пожилого верлада, который, как я предполагала, как раз таки имеет склонность к накопительству и не слишком утруждает себя и домочадцев уборкой. Пол, поверхности стульев и комода блестели, оконные стёкла были настолько прозрачны, что заставляли усомниться в их существовании, а большие напольные часы, горделиво блестящие, торопливо стучали секундной стрелкой.
— Верлад, верлада… — вероятно, дворецкий принял нас за супружескую пару. Я опять попыталась перенаправить мысли в нужном направлении, и за этим нелёгким занятием пропустила всё, что он говорил. Впрочем, в словах не было нужды: нас проводили в небольшой кабинет, очевидно, игравший роль гостевой комнаты, где мы должны были ожидать вердикта чрезмерно озабоченного чистотой и здоровьем хозяина. Ожидать не менее часа, поскольку хозяин «изволит принимать ванну лечебную». Наконец, дверь бесшумно закрылась, и мы с Миаром остались вдвоём. Он опустился на один из стульев — старинных, с жёстким сидением и ажурной высокой спинкой — и кивнул мне на второй, такой же.