Митроны
Шрифт:
Солдаты и рабочие, участвовавшие в революционном движении 1917 г., не вошли в партийную элиту. Исследователи, которые в своё время настаивали на пересмотре истории Октябрьской революции и гражданской войны, подчёркивают решающую роль народных масс и утверждают, что вступить в партию мог любой солдат или рабочий [67] . Но элита как была, так и осталась тесным кругом избранных. Ведущая роль в нём принадлежала мужчинам (NB) — марксистам-подпольщикам, — стоявшим у руля партии до Февраля 1917 г. 62% всех представителей революционной элиты (48 из 78 человек) ещё до событий 1905 г. занимались революционной деятельностью. Возможно, лишь один представитель революционной элиты оказался вовлечён в радикальную политическую деятельность после Февраля 1917 г. — узбекский партийный лидер А. Рахимбаев. Он стал коммунистом в 1919 г., когда ему исполнилось 23 года. И.И. Кутузов, глава Московского объединения текстильной и лёгкой промышленности, также, по всей видимости, стал членом партии после 1917 г. Но возможно, ещё в 1917 г. или даже раньше он был членом другой революционной организации [68] .
67
Напр.: Rabinowitch A. The Bolsheviks Come to Power. — London, 1979. P. 310–314.
68
Кутузов официально вступил в большевистскую партию в 1917 г. В 1921–1922 гг. он являлся членом ЦК. Согласно его биографии конца 1920-х гг., содержащейся в энциклопедии «Гранат», «его [Кутузова] подпольная революционная деятельность началась в 1906 г.». См.: Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь «Гранат». — М., 1989. С. 474. Основанием для предположения, что в 1917 г. Кутузов ещё не был большевиком, является отсутствие его имени в книге «Герои Октября: Книга об участниках Великой Октябрьской социалистической революции в Москве» (М., 1967).
Изучая элиту на протяжении 74 лет советской истории, учитывая возрастные особенности и жизненный опыт, мы следуем в этой книге несколько упрощённой схеме её деления на четыре поколения. Первое — родившиеся до 1900 г. Второе — советские руководители, которые родились в 1901–1920 гг., третье — рождённые в 1921–1940 гг., четвёртое — те, кто родился после 1941
69
Ещё Мосс обратил внимание, что разница в возрасте между старой и новой революционной элитой была незначительной. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 144.
Известно место рождения 77 из 78 представителей революционной элиты. Все они уроженцы разных мест Российской империи (табл. 1.5). Только восемь человек — москвичи или петербуржцы, к тому же в основном не из рабочих семей. Примечательно, что в их число входят три женщины: В.Н. Яковлева, А.М. Коллонтай и Е.Д. Стасова — единственные представительницы слабого пола в революционной элите. Более половины членов ЦК (40 из 77) родились за пределами Европейской части Российской империи [70] . Революционная элита была этнически смешанной, что вполне согласуется с фактором происхождения [71] . Только половина из её представителей (38 из 78) являлись великороссами. Вторую по численности группу — 13 человек (17% от общего числа) — составляли евреи. Восемь человек были украинцами; национальные меньшинства Прибалтики и Закавказья представляли восемь и пять человек соответственно. Ещё шесть человек, входивших в состав революционной элиты, принадлежали к другим национальностям. Такое положение дел, казалось бы, подтверждает теорию тех, кто считает большевиков организацией инородцев в России, но также и противоречит идее о нерушимом единстве партии. Впрочем, этнических русских среди рядовых членов партии было гораздо больше: в 1922 г. они составляли 72% от их общего числа, евреи — 5%, а украинцы — 6% [72] . В этом смысле старая революционная элита мало или совсем не отличалась от новой. В обоих случаях великороссы составляли примерно половину — 9 из 19 и 18 из 32 соответственно. В каждой подгруппе евреи составляли приблизительно десятую часть: двое в старой элите (Иоффе и Лашевич, последний ненадолго вернулся в состав ЦК после 1922 г.), трое в новой (Гусев, Пятницкий и Зеленский). Однако, что интересно, в подгруппе, которую мы назвали ядром революционной элиты, евреи составляли 35% (8 из 23) [73] . Итак, революционная элита была многонациональной и объединяла уроженцев разных областей и регионов России. Это не позволяет переносить на послереволюционный период выводы Дэвида Лейна о национальном составе большевиков до 1907 г., которые, по его мнению, в противоположность меньшевикам «в подавляющем большинстве случаев были великороссами» [74] .
70
Мосс полагал, что, в отличие от старых, новые большевики происходили с окраин империи (то есть они были их уроженцами). См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 144–145. По всей видимости, это положение ошибочно. В выделенных нами подгруппах революционной элиты, старой и новой, мы не заметили подобной закономерности. К тому же, наши подгруппы больше, чем те, которые анализировал Мосс. О чём говорят факты? Из представителей новой элиты 47% родились в Европейской части России (15 из 32), что лишь не намного превышает показатель старой — 42% (8 из 19). Обе подгруппы отражают ситуацию с революционной элитой в целом.
71
Иногда определить национальность члена ЦК — задача не из лёгких. Рассмотрим биографию Александры Коллонтай (в девичестве Домонтович). Её отец был генералом русской армии, украинцем по происхождению, а её мать — финка. Фамилию Коллонтай она получила от первого мужа, поляка.
72
Rigby Т.Н. Communist Party Membership in the USSR 1917–1967. — Princeton, 1968. P. 366.
73
Мосс определял евреев как приходящую в упадок группу. См.: Mosse W.E. Makers of the Soviet Union. P. 145. Но это, по всей видимости, неверно. Ричард Пайпс полагает, что не стоит считать представительство евреев среди высшего руководства непропорционально большим, поскольку они не позиционировали себя как евреи. См.: Pipes R. Russia Under the Bolshevik Regime… P. 102–104.
74
Lane D. The Roots of Russian Communism. P. 32. Согласно Лейну, наиболее серьёзным различием между высшим руководством меньшевиков и большевиков являлось то, что последние были «в подавляющем числе великороссам» (Р. 32). По его мнению, «все самые явные, бросающиеся в глаза различия между фракциями имеют в основе национальную подоплёку. Партия большевиков была более однородной… евреев в ней было немного, в подавляющем большинстве большевики — великороссы» (Р. 51). Что натолкнуло Лейна на эту мысль? Он изучил биографии 105 делегатов, в 1907 г. присутствовавших на V съезде РСДРП. Все делегаты — партийцы среднего звена (Р. 44–46). 78% из них были русскими. Евреев оказалось всего 11% (в процентном отношении среди представителей революционной элиты евреев было больше — 16%). Впрочем, самые ощутимые изменения коснулись вовсе не евреев, а представителей других национальностей: в 1907 г. всего 1% делегатов V съезда составляли украинцы (против 10% в составе революционной элиты), 3% — уроженцы Прибалтики (против 9%) и 5% (против 7%) — родом из Закавказья. В противоположность выводам Лейна, Мосс и Ригби нашли, что в первые послереволюционные годы число нерусских представителей коммунистической элиты было значительно. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 151; Rigby Т.H. The Soviet Political Elite… P. 24, 38. Мосс подчёркивал, что в 1921–1922 гг. их было особенно много среди правящей верхушки и новых большевиков (Р. 145). Ригби усматривал противоположную тенденцию — стремление к русификации партии в 1921–1922 гг. (Его выводы основывались на анализе биографий 522 делегатов, присутствовавших на XI съезде). См.: Rigby Т.Н. The Soviet Political Elite… P. 25; Одиннадцатый съезд РКП(б), март–апрель 1922 г.: Стенографический отчёт. — М., 1961. С. 716.
| Таблица 1.5. Распределение революционной элиты по месту рождения | |||
|---|---|---|---|
| Все | Старая элита | Новая элита | |
| Европейская часть России | 37 | 8 | 15 |
| Окраины Российской империи | |||
| Прибалтика | 9 | 4 | 4 |
| Белоруссия | 3 | 1 | 1 |
| Украина | 14 | 4 | 5 |
| Закавказье | 5 | 0 | 2 |
| Урал | 2 | 1 | 1 |
| Сибирь | 2 | 0 | 1 |
| Центральная Азия | 3 | 1 | 2 |
| За пределами Российской империи | 2 | 0 | 0 |
| Не известно | 1 | 0 | 1 |
| Всего | 78 | 19 | 32 |
Примечание. Революционная элита — члены партии, избранные в ЦК в 1917–1922 гг. (включительно). Старая элита — это те, кто не был переизбран после 1920 г. Новая — те, кто впервые вошёл в состав ЦК после 1920 г. Европейская часть России — территории бывшей РСФСР в 1991 г. западнее Урала.
Социальное происхождение, образование и род занятий — связанные между собой категории. Исходя из этого положения, наиболее очевидным для западных исследователей было деление членов партии на рабочих и интеллигенцию, а для советских — на рабочих, крестьян и служащих (такого же принципа придерживались и в партийных документах). Как уже было показано выше на примере работ Лейна, Элвуда и Хеймсона, наиболее заметной тенденцией развития партии до 1917 г. оказалось сокращение доли интеллектуалов и переход доминирования к рабочим. Принимая это во внимание, кажется неожиданным утверждение Мосса, что типичный представитель высшего руководства или старых большевиков — это человек, принадлежащий к среднему классу, с высшим или законченным средним образованием. Ригби пришёл к сходным выводам. «Ведущая роль интеллигенции в руководстве [партии], — по его словам, — видна даже в количестве её представителей (не говоря уж о её идеологическом влиянии. — Э.М., С.У.), и это положение сохраняется и после Революции» [75] .
75
Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 145; Rigby Т.H. The So Political Elite… P. 27.
Наши собственные исследования показали: обращаться с социальным статусом членов партии в научной работе следует с большой осторожностью. Порой нелегко определить, род занятий партийных руководителей до революции. Информация об этом скудна, и многие в начале XX в. занимались только партийной работой. Они регулярно меняли род занятий, их трудовая деятельность перемежалась с тюремным
76
Согласно подсчётам Мосса, лишь пятая часть старых большевиков — бывшие крестьяне. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 145. По наши данным, их присутствие в революционной элите было выше: к крестьянам относилась почти треть представителей старой элиты (6 человек из 19 или 32%). Среди новой элиты крестьян было ещё больше (14 из 32 или 44%).
Уровень образования у представителей революционной элиты различался, впрочем, как и происхождение (табл. 1.6): 40% (31 из 78) посещали высшее учебное заведение, 33% (26 из 78) по меньшей мере обучались в средних образовательных учреждениях, остальные 27% (12 из 78) имели только начальное образование или вообще нигде не учились [77] . Таким образом, старая революционная элита была образованнее новой: 47% людей с высшим (9 из 19) и 37% со средним образованием против 25% с высшим и 31% со средним образованием (8 из 32). Возможно, уровень образования — ключевое различие между двумя указанными подгруппами. Даже несмотря на тот факт, что после завершения революции 1905 г. студенты и учащиеся, участвовавшие в революционной деятельности, реже исключались из учебных заведений, это разделение сохранялось [78] .
77
Что значит это высшее образование? Некоторые члены ЦК в юности слушали лекции в университете или в политехническом институте либо другом подобном учебном заведении. Некоторые из них так и не завершили курс обучения. К революционерам со средним образованием мы относим не только тех, кто прослушал полный гимназический курс или закончил реальное училище, но и тех, кто лишь обучался в них, не завершив своего образования. Подпольная деятельность и образование, принимая во внимание политику репрессий в царской России, часто были вещами несовместимыми.
78
В данном случае наши выводы отличаются от выводов Мосса. По его подсчётам, только 20% старых большевиков получили высшее образование и 50% имели среднее, из новых большевиков «чуть более трети» имели высшее образование, и в тоже время «едва ли более четверти» учились в средних учебных заведениях. См.: Mosse W.Е. Makers of the Soviet Union. P. 145.
| Таблица 1.6. Образовательный уровень революционной элиты | |||
|---|---|---|---|
| Все | Старая элита | Новая элита | |
| Высшее образование | 31 | 9 | 8 |
| Среднее образование | 26 | 7 | 10 |
| Начальное образование (или не посещали учебные заведения) | 21 | 3 | 14 |
| Всего | 78 | 19 | 32 |
Примечание. Революционная элита — это члены партии, избиравшиеся в ЦК в период с 1917 по 1922 гг. (включительно). Старая элита — это те, кто не был переизбран после 1920 г. Новая элита — члены партии, которые вошли в ЦК только после 1920 г. В графу «высшее образование» включены и те, кто хотя бы лишь приступил к обучению в институте или университете.
Описывая советскую элиту, исследователи часто забывают об особенностях отношений большевиков и царского правительства. Члены РСДРП был убеждены в необходимости свержения самодержавия. Со своей стороны государство оставляло крайне мало пространства для общепринятой политической деятельности. Проявлением открытого конфликта этих двух сторон стала революция 1905 г., напряжённые отношения между властями и членами РСДРП переросли в открытое столкновение. Отказ депутатов фракции РСДРП в Государственной думе голосовать за военные кредиты в 1914 г. привёл к новому этапу закручивания гаек со стороны правительства [79] . Мы не располагаем абсолютно достоверными сведениями о политических преследованиях членов партии. Ссылки в их биографиях на факт — «подвергался репрессиям» — скрывают разный жизненный опыт. Представители советской элиты 1917–1923 гг. почти все тем или иным образом подвергались репрессиям. Не один год они провели в ссылках (в отдалённых уголках России), некоторые были вынуждены покинуть страну или побывали в тюрьмах и на каторге. Например, Дзержинский (он тогда ещё не был большевиком), впервые сосланный в 1897 г., чья последующая жизнь превратилась в череду ссылок, тюремных сроков, побегов, эмиграции (с 1912 по 1917 гг. он постоянно находился в тюрьмах и на каторге), — скорее исключение. Однако судя по биографическим данным, в той или иной форме репрессиям подвергалось большинство. В этом смысле старая революционная элита была затронута ими в большей степени, чем новая, но всё же это был их общий опыт. Подвергаясь преследованиям со стороны самодержавия, многие скрывались за границей. Впрочем, разница между зарубежным опытом старой и новой элиты невелика. Поэтому было бы грубой ошибкой одних причислять к космополитам, а других нет [80] .
79
Документы Охранного отделения см. в репринтном издании: Большевики: Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 г. бывшего Московского охранного отделения. — М., 1990.
80
Согласно Пайпсу, даже марксисты, много лет прожившие за границей, как, например, Ленин, Троцкий и Зиновьев, не были знакомы с «зарубежными политическими культурами». «Хотя они находились в гуще событий, они не стремились к близкому общению с носителями западных ценностей. Они жили в эмигрантской среде и были изолированным от остального сообщества, их привлекали лишь активисты радикального крыла европейского социалистического движения». См.: Pipes R. Russia Under the Bolshevik Regime… P. 236f. Несомненно, у этой точки зрения есть свои основания. Но в то же время, по словам самого Пайпса, Ленин «почти половину сознательной жизни провёл за границей… и просто не имел возможности хорошо изучить свою родину» (Там же. С. 352). Создаётся впечатление, что Ленин не только был равнодушен к Западу, но и не понимал Россию.
Трудно переоценить значение гражданской войны 1917–1921 гг. в процессе формирования революционной элиты. Многие исследователи, и среди них Мосс, полагают, что война явилась главной причиной изменения состава революционной элиты в 1920 г. В 1917 г. большевики достигли власти — и почти сразу же разгорелся военно-политический конфликт, достигший невиданного размаха. Это была жестокая, беспощадная схватка — не на жизнь, а на смерть. С точки зрения дарвинистского подхода, гражданскую войну можно рассматривать как форму естественного отбора, в результате которого среди старых большевиков выделилась новая группа. Шейла Фицпатрик уверена: радикальные меры, к которым прибегали в годы гражданской войны, определили предрасположенность ветеранов партии к идее «революция превыше всего». Впрочем, предлагаемое ею противопоставление среди большевиков групп штатских и военных, то есть тех, кто сражался в рядах Красной армии и кто не участвовал в боях гражданской войны, по крайне мере в отношении революционной элиты выглядит не очень убедительно [81] . Моше Левин, автор вышедшей в 1968 г. книги «Последняя схватка Ленина», обращал внимание на тот факт, что среди представителей революционной элиты все меньше становилось тех, кто представлял альтернативные варианты дальнейшего политического развития. По его мнению, элита прошла строгий отбор. «[Гражданская] война и её последствия, — пишет он, — сказались и на персональном составе партийного руководства. Уже вскоре стало ясно, что в нём появляются люди определённого типа, претендующие на лидерство в партийной иерархии». Левин выделил в партийном руководстве два группы: первая — «мыслители и идеалисты» и вторая — «практики, люди дела, активные революционеры». Представители нового поколения «принадлежали к особой «расе» реалистов и практиков». Интересно, что, сделав этот вывод, Левин не развил его в вышедшей 20 лет спустя обобщающей работе, посвящённой этому периоду. Вместо неё он предложил другую эволюционную метафору. По его мнению, партия в целом после 1917 г. представляла «как бы другой род, состоящий из тех же, если не из совершенно иных, биологических видов» [82] . В наиболее полном виде аргументы Левина развил Марк ван Хаген. Он считал политику «военного социализма» следствием «общего опыта военной службы» [83] . Однако если рассматривать революционную элиту с нашей точки зрения — на уровне членства в ЦК, — эти выводы не столь очевидны. Как мы уже отмечали, состав революционной элиты в 1917–1923 гг. не претерпел значительных изменений. К тому же, в биографиях представителей новой революционной элиты не прослеживается подобная тенденция на примере службы в Красной армии, участия в действиях продотрядов и т.д. Хотя это может быть верным по отношению к следующему после членов ЦК уровню руководителей. Они действительно сделали карьеру как раз в ходе гражданской войны. В то же время вполне уместно предположить, что гражданская война наложила определённый психологический отпечаток на представителей всех уровней власти. Вооружённая борьба ожесточила как ветеранов партии, так и её новобранцев, представителей элиты и рядовых членов.
81
Fitzpatrick S. The Legacy of Civil War // Party, State, and Society in the Russian Civil War: Explorations in Social History / ed. D. Koenker et al. — Bloomington, 1898. P. 385–398, 399–423.
82
Lewin M. Lenin’s Last Struggle. — N. Y., 1968. P. 32, 59; Lewin M. The Civil War: Dynamics and Legacy // Party, State, and Society in the Russian Civil War… P. 399–423. См. также: Lewin M. The Making of the Soviet System. — London, 1985. P. 21–26, 202, 308.
83
von Hagen M. Solders of the Proletarian Dictatorship: The Red Army and the Soviet State, 1917–1930. — Ithaca, 1990. P. 6. См. также: von Hagen M. The Rise and Fall of the Proletarian Sparta: Army, Society, and Reformism in Soviet History // Reexamining the Soviet Experience: Essays in Honour of Alexander Dallin / ed. David Holloway. — Boulder, 1996. P. 53–56.