Моцарт и его время

Луцкер Павел

«В понедельник на карнавале наша маскарадная компания дала представление в Редутен-зале. ... Моя свояченица была Коломбиной, я — Арлекином»^ь. Дух

а Во$епЬег% Я. 01е ЮаугегеопаГеп Мохап; Гервер Л. Клавирные сонаты Моцарта № 10

(КУ 330) и 13 (КУ 333). Опыт интерпретации // Инструментальная музыка классицизма. Вопросы теории и исполнительства. Науч. тр. МГК им. Чайковского. М., 1998.

Ь Письмо от 12 марта 1883 г. — Впе/еСА III. 5. 259.

арлекинады, веселых розыгрышей и проказ был присущ Моцарту в не меньшей степени, чем глубина переживаний и серьезность мысли. В переписке, повседневном общении они постоянно давали о себе знать даже тогда, когда

жизненные обстоятельства к ним вовсе не располагали. Резкие переходы Моцарта от задумчивости к веселью отмечали многие его современники. Рохлиц, например, вспоминал, как Моцарт, пребывая в состоянии беззаботной радости, подошел к окну и, перебирая пальцами по подоконнику, как будто играл на клавире, погрузился в размышления, а потом буквально с пол-оборота, с совершенно иным, серьезным настроением, включился в разгоревшуюся в комнате дискуссию о церковной музыке⁸. Рассказу Рохлица в этом случае, по-видимому, можно доверять, есть немало и других свидетельств, подтверждающих: шутка и серьезное у Моцарта непринужденно соседствовали. Вспомним хотя бы анекдот о сочинении Ке§еШа11– трио КУ496 во время игры в кегли или о том, что, как упоминал Ниссен, ряд эпизодов «Дон Жуана» Моцарт написал в Праге в саду Душеков, где компания развлекалась той же забавой^ь.

Некоторые события такого рода из моцартовской биографии дают повод для непростых вопросов. Самый яркий пример — окончание работы над «Музыкальной шуткой» КУ522, датированной 14 июня 1787 года, — всего через семнадцать дней после смерти отца. В литературе такое близкое соседство шутливо-пародийного произведения с горестным событием вызывало противоречивые оценки, вплоть до толкования «прощания с отцом» во фрейдистском ключе. Однако исследования автографа, проведенные Тайсоном, показали, что большая часть «Музыкальной шутки» была задумана и записана Моцартом явно значительно ранее того момента, когда он получил известие о смертельной болезни отца^с. Так что комедийную сторону сочинения можно с легким сердцем освободить от разного рода «демонических» домыслов.

В пьесе прочитывается целый музыкальный сюжет: фальшивят то валторнисты, то скрипач, запутавшись в каденции, то все вместе, закончив выступление откровенным «ляпом». За пьесой утвердилось название «Секстет деревенских музыкантов». Вряд ли, конечно, в самом деле имелся в виду ансамбль именно деревенский. Гораздо более близкий адрес для пародии — самодеятельные городские ансамбли, исполнявшие серенады на открытом воздухе. В июне 1778 года Леопольд Моцарт, не скупясь на язвительные замечания, описал сыну сценку из зальцбургской жизни, в которой угадываются контуры будущей «Музыкальной шутки». Компания любителей под руководством графа Чернина вознамерилась поздравить с именинами графиню Лодрон. Сами сочинили музыку, сами сыграли. И первое, и второе у Леопольда вызвало град критических насмешек, в общем «Ик — пук (стыд-срам) до самых небес! [...] Увы, увы! течь по всем швам...»¹¹ Даже в том, какую нелепую каденцию изобретает амбициозный скрипач в моцартовской «Шутке», можно увидеть забавную перекличку с ироничной характеристикой, данной Леопольдом Чернину, первому скрипачу зальцбургской компании любителей — «удивительный солист!».

КОМПОЗИТОР / Ми51си5 Шепз

а Рохлиц. С. 114—115.

Ь Л’шел С. N. уоп. Вю§гарЫе V/. А. МогагГ§. 8. 561.

с Ту$оп. Р. 236. Тайсон установил, что Моцарт начал работать над сочинением не позднее 1785 п, и тем самым замысел его едва ли имеет прямую связь с болезнью и смертью Леопольда Моцарта.

Письмо от 12 июня 1778 г. — Впе/еОА II. 8. 374—375.

б

Г-'

ГГ

Т*-

О

Д

н

о

о.

о

д

н

Этот опус Моцарта скрывает и другие пародийные нюансы. «Шутка» — своеобразная ттта шттагит того, как не следует

писать музыку. Хотя Моцарт так и не осуществил своего намерения написать трактат об искусстве композиции, зато сочинил музыкальный «антитрактат», где о правилах можно судить от противного. Прав Аберт: главная цель пародии не музыканты, исполнявшие этот секстет, а подразумеваемый автор². Первая часть только с большой натяжкой может считаться нормальной сонатой — по крайней мере, в том плане, как ее обычно трактовал сам Моцарт: слишком примитивен тематизм с назойливыми буквальными повторами мотивов (уж для кого-кого, а для Моцарта такая банальная монотонность была абсолютно неприемлемой), слишком много статики, слишком неумело развитие. Больше всего ошибок, пожалуй, в гармонии. Чего стоит неожиданная двойная доминанта (в т. 12): тут как будто начинается связующая партия, но почему-то вновь «заворачивает» в тонику, да еще с диковато звучащими параллельными квинтами. Или неумелые, прилепленные друг к другу «концертмейстерские» модуляции в разработке, состоящие из субдоминанты, доминанты и новой тоники — все это выглядит так, словно аккомпаниатор подыгрывает распевающемуся певцу. Менуэт (II часть) тяжеловесен и нарочито помпезен; трио, напротив, практически не содержит никаких музыкальных идей, зато отменно растянуто и состоит сплошь из фактурных «общих мест». Начало медленной части содержит еще одну гармоническую несуразность: при общей тональности С-йиг оно почему-то звучит в О-йит. Ну а лабиринт из модуляций, устроенный Моцартом в разработке Айафо саШаЬИе, и вовсе напоминает музыкальную иллюстрацию к одному из моцартовских писем. В Аугсбурге осенью 1777 года судьба свела его с композитором Фридрихом Хартманом Графом. Моцарт участвовал в исполнении его флейтового Концерта, где играл партию первой скрипки. В письме к отцу он дал ему следующую оценку:

> Не очень хорош на слух. Не естествен. Он слишком часто марширует

по тональностям– -плюх (Р1итр); и все это без тени мастерства.

После исполнения я весьма сильно его превознес... В конце концов бедный человек довольно много потрудился и весьма основательно учился^ь.

Такими же «плюхами», гармоническими шатаниями без толку и проку напичкана и медленная часть моцартовской «Шутки». 13 тактов разработки (т. 24—36) «маршируют» по тональностям (точно в соответствии с вердиктом Моцарта) «без тени мастерства»: отклонения топорны и нарочиты, а эллипсисы, по-видимому, — как раз то, что должно выдавать ученость «бедного композитора». В финальном рондо к гармоническим перегибам прибавляются попытки продемонстрировать контрапунктическое мастерство. Сам Моцарт в клавирном Концерте КУ459 1784 года (кстати, как и «Шутка», написанном в тональности Р-йиг), показал, как ученое фугато может вписаться в финальное рондо, невероятно усложнив его композицию. А вот как «не может», он как раз изобразил в финале «Музыкальной шутки». От фугато, собственно, осталось немногое: имитация скромной трехтактовой темы

а Аберт II, 1. С. 370. Ученый остроумно описывает гипотетического композитора-неумеху,

его фрагментарные знания по теории композиции.

Ь Письмо от 14 октября 1777 г. — Впе/еОА II. $.56.

со

г*-)

с одним, а потом двумя удержанными противосложениями — простенько, без малейшего намека на вертикальные перестановки.

Итак, если судить по «Шутке», неумелая и дурно сделанная композиция для Моцарта — это: примитивный тематизм и топорное его развитие, неуместные полифонические потуги и нелогичность гармонического плана, в котором в равной степени нехороша как совершенная банальность, так и нелепая вычурность.

Более тонкую пародийную интригу можно угадать во флейтовом Квартете КУ298 А-биг. Вплоть до 1930-х годов считалось, что он был написан в Париже в 1778-м и предназначался, как и остальные три флейтовых квартета, для голландского музы канта-любителя де Жана. Сен-Фуа первым предположил, что Квартет — продукт более позднего времени (1786—1787 годов), так как он выдержан в духе ОиаПюгх й’атх сНа1о^иё, которые как раз в то время вошли в Вене в моду³. В таких квартетах использовались заимствованные темы. Предположение Сен-Фуа оказалось верным, и сейчас именно его датировка КУ298 считается общепринятой. Моцарт, видимо, сочинил этот Квартет для музицирования в доме своего друга Жакина. В Квартете использованы чужие мелодические источники, которые теперь опознаны. Начальные такты темы вариаций (I часть) сходны с песней Ф. А. Хоффмайстера «К природе», трио менуэта — переработка старинной французской песенки «Есть башмаки, башмаки, Бастьен» (// а йез Ьопех, йех ЬоНех, ВазИеп), тема финального рондо заимствована из оперы Паизиелло «Великодушные соперники» (Неаполь, 1786)^ь.