Мое побережье
Шрифт:
— «Железный человек», — напомнил Тони, пряча смешок и нос в моем плече.
— Что ж. — Наташа по-прежнему увлеченно смотрела на него; Брюс нервно облизнул губы. — «Железный человек» — иначе «броненосец». Теперь он обрастает невидимыми латами, готовый драться с каждым, кто не так вздохнет, ведь ему никто не может ничем навредить. К примеру, почему бы не подойти к парню той девушки, которая весь вечер им восхищалась? И вызвать на поединок с высокими ставками. Он может совершенно не переживать по поводу проигрыша, ведь у него за пазухой резиновая кредитка, а броня просто-напросто не способна подвести.
— И что происходит на этапе «ниндзя»? — Наташа покачивала туфлей на носке, придерживала пальцами трубочку, слегка склонив голову в бок.
Я опешила. Она с ним… флиртует? Или это текила ударила мне в мозг?
— Ну, он, — эффект бороздящего организм поила поразил и кашлянувшего Беннера, — способен делать абсолютно все, поскольку он действует, как ниндзя, а, значит, его никто не может увидеть. Этот этап из серии «танцевать на столе и мочиться в шкаф». — Я бы сказала, что Наташа хохотнула достаточно мило, если бы уперто не видела в ней врага народа. — А главное: самые красочные подробности данной стадии он ни за что не вспомнит наутро, — Брюс шумно выдохнул и хлопнул ладонями по коленями, как бы демонстрируя, что долг перед родиной выполнен.
Пауза тянулась не долго.
— Вам бы книги писать, — поделилась размышлениями Наташа, откусывая кусочек от грейпфрута.
Тони не мог не встрять:
— Ему бы много что делать, но он намерен угробить жизнь на медицину.
— Это благородно.
— Это пустая трата времени.
— Спасибо, что не вмешиваешься, — Беннер обернулся к Старку, и лицо его выражало главную мысль: катился бы ты со своим мнением.
У Тони хватило ума растолковать жест верно, а то и буквально:
— Всегда пожалуйста. Как насчет выпить? — он убрал руку со спинки дивана, готовый к прогулке до бара.
— Мне бы воду.
— Мне тоже, — я поддержала Брюса; вкусовые ощущения словно разом вернулись, и запить эту спиртовую помойку хотелось больше всего.
— Конечно, — то, как легко согласился Старк, должно бы вызвать подозрения, но я беспечно проигнорировала его тон.
— Я тоже пойду, — воистину, фраза вечера. Наташа встала, одернув платье, поправила волосы. — Рада была познакомиться, — взгляд в мою сторону, ответ с натянутой улыбкой. Протянутая Брюсу ладонь. Откровенное мужское замешательство. — Надеюсь, увидимся еще.
Я легонько подтолкнула Беннера локтем в бок. Он точно отмер:
— Да, и мне тоже, надеюсь, — он пожал меньшую по размеру ладонь, первым разорвал контакт. — Было бы неплохо, я имею в виду.
Лишь когда мы остались в относительном одиночестве, я повернулась к нему и пораженно выдохнула:
— Это…
— Что это было? — он смотрел в толпу, где исчезло леопардовое платье.
— Похоже на заигрывание, — меня одолевало глупое желание добродушно смеяться.
— Нет, на то, что это часть какого-то коварного, всемирного, женского заговора, — Беннер отнекивался и фыркал, напоминая старого брюзгу.
— Да брось, ты ей понравился, — надо срочно найти ее, встать рядом и потанцевать. Господи! Гениально. Внезапная идея, из ниоткуда закравшаяся в мозг, показалась безупречной. И плевать, что он не танцует. Откуда только энтузиазм накатил? —
— Куда?
— Просто пошли, — в ответ на попытки дать заднюю, сжала ладонь крепче. А вдруг это шанс? Звездный билет, если угодно?
— Джинни, пожалуйста, — мы проталкивались через бушующую толпу; ярко-синие и белые прожектора слепили, мешали видеть картинку. А иногда фигуры и вовсе казались движущимися рывками, скрываемые темнотой, выхватываемые в застывших позах с намеком на психоделику. — Что мы здесь делаем? — и ни одного рыжего пятна в зоне видимости. Я потянула его ближе к бару, веря, что большое видится на расстаянии.
Ничего, Брюс. Это женская логика. Она должна тебя видеть, точка. Такова уж наша натура: ревновать едва знакомого парня — почему бы и нет? Чувство собственности, достигающее эгоизма.
А если парень был с тобой милым, и в следующий миг танцует с другой — пиши пропало.
Я отпустила Беннера, не сомневаясь, что среди обилия людей интроверт, вроде него, никуда не денется, и оттого порядком оказалась застигнутой врасплох, стоило чужой руке мягко обвить предплечье.
— Все-таки оторвали свои приросшие тела от дивана? Вот это другой разговор, — Тони, как всегда, видел то, что хотел видеть. Я закатила глаза, оборачиваясь к стойке на его манер.
— Не похоже, чтобы ты торопился, — смерила взором стакан с чем-то светло-коричневым, наполовину полный кубиков льда.
— Воды у них нет, прости, — губы обхватили стекло, и я спешно переключила внимание на заламинированное подобие меню. Список коктейлей, надо полагать. — Лучше выберите что-нибудь и оторвитесь, как нормальные люди, — он встал еще ближе, на пару нависая над листом.
Что не говори, но красивые картинки мне нравились. И названия у некоторых были забавные. Я перевернула меню обратной стороной, где значился подзаголовок «Слабоалкогольные». Напиваться в планы не входило. А тут, возможно, что-нибудь вкусное найдется.
— Что ты пьешь? — меж делом обратилась к Тони, не отрываясь от изображений украшенных фруктами бокалов.
— Амаретто и шотландский виски.
Фу.
— Ты хорошо разбираешься во всем этом?
Ответом служило фырканье. Мол, ты еще смеешь сомневаться?
— Я достаточно насмотрелся на барменов во время приемов дома. Называй любой, а я буду говорить состав.
Вызов принят; я внимательно разглядывала каждую картинку в поиске той, которую было бы невозможно разгадать по внешнему виду и названию. Разновидности мохито, как и некий «Мед и перец», отметались сразу.
— «Банановая корова», — ткнула пальцем в длинный белый стакан. Какое дурацкое и веселое название.
— Белый ром, молоко и ваниль. Сахар. Банан, — слишком довольная улыбка, чтобы не появилось желания ее стереть.
— Это было слишком легко, — я демонстративно обратилась к списку, игнорируя смешок. — «Приливная волна», — коктейль выглядел красиво: нежно-голубой, в изящном бокале, с легкой белой пенкой и оттенка фуксии цветком орхидеи — украшением. Будто из тропиков.
— Синий цвет — это почти всегда «Блю Курасао», ликер, — начал умничать. — Цвет неяркий, возможно, тоже с белым ромом. Дальше не знаю, — улыбка побежденного.