Могикане Парижа

Дюма-отец Александр

Жакаль искоса взглянул на Сальватора.

– Да вы-то каким образом все это знаете? – спросил он.

– Эх, господи! – возразил комиссионер. – Да в на шем ремесле, как бы человек рассеян ни был, он все-таки даже поневоле узнает очень многое. Я, например, одно время носил письма одной дамы к некоему Конраду де Вальженезу, который жил тогда именно в том отеле, в котором живет теперь маркиз.

– Верно, верно! – подтвердил Жакаль.

– Да и вообще, кажется, это история весьма темная?

– Да, только не для всех, – возразил сыщик с видом глубочайшего самодовольства.

– А, понимаю! Только не для тех, кто сумел «найти женщину»? – подхватил Сальватор.

– Ну,

на этот раз, в виде редкого исключения, женщины тут никакой не было.

– А что же там было? Вы сами понимаете, мосье Жакаль, что если знал человека молодым, красивым, здоровым и богатым, а он вдруг возьми да и исчезни, так поневоле хочется узнать, что с ним такое сталось.

– Это совершенно верно, тем более, что я могу сказать о нем почти что все.

– Ну, вот: «почти что»! Это так похоже на многоточие. Уж не ходили ли и вы в знаменитой процессии Сент-Ашейля?

– О! Черт возьми! Нет! Нет! – вскричал Жакаль. – Я сам боюсь иезуитов! Я им покровительствую и пользуюсь за это их взаимными услугами, подчас даже слушаюсь их, но любить их не люблю! Я вам сказал «почти что», потому что в нашем деле не всегда можно сказать все, что знаешь.

– А еще и потому, что не всегда знаешь все, что хотелось бы знать? – прибавил Сальватор со свойственной ему утонченной насмешкой.

– Ну, так слушайте же, – сказал Жакаль, поглядывая на своего собеседника через очки. – Я расскажу вам все, что знаю, а потом вы подскажете мне то, чего я не знаю.

– Хорошо! Идет!

– Идет! Глава фамилии де Вальженезов, маркиз Карл Эмануил де Вальженез, пэр Франции и владелец огромного состояния, которое наследовал от одного дяди с материнской стороны, никогда не хотел жениться, и это его пристрастие к холостой жизни все приписывали его привязанности к юноше-красавцу, которого звали сначала просто Конрадом, а потом постепенно привыкли называть и Конрадом де Вальженезом.

– А разве это не было его настоящей фамилией?

– Не совсем. Этот красавец юноша был плодом греха юности маркиза, который до того любил его, что даже, кажется, и видел только его глазами.

– Но если он любил его до такой степени, то как же он решился оставить все свое состояние брату, племяннику и племяннице, а его довести до такой нищеты, что он, говорят, умер чуть ли не с голоду?

– Вот это случилось именно потому, что отец любил его чересчур. Ведь вы, верно, знаете пословицу: «Крайность всегда вредна»?

– Да, мне тоже казалось, что несчастный маркиз, который умер, если не ошибаюсь, скоропостижно, любил этого молодого человека беспредельно, – сказал Сальватор.

На этот раз Жакаль оглядел его уже из-под очков.

– Он до того был к нему привязан, – продолжал он, – что эта привязанность и погубила юношу.

– Я не совсем вас понимаю.

– Это очень просто. Есть, видите ли, два способа усыновлять незаконных детей. Первый и простейший состоит в том, что, когда ребенка записывают в мэрии, отец объявляет себя его отцом, а если что-нибудь помешает ему сделать это в то время, то он может впоследствии подписать акт признания у нотариуса. Но при этом он уже не имеет права оставить ему свое имя и все состояние, а только имя и одну пятую часть своего имущества. Второй способ гораздо труднее. Человек должен дождаться, когда ему минет пятьдесят лет, и тогда только может совершить акт усыновления у нотариуса, а раньше этого возраста такое признание незаконного ребенка за конным воспрещается. Зато при этом вы можете оставить усыновленному не только ваше имя, но и все ваше со стояние. Маркиз де Вальженез предпочел этот второй способ и в тот день, когда ему минуло пятьдесят

лет, позвал нотариуса. Они заперлись в кабинете, составили акт, но в ту самую минуту, когда маркиз взял перо, чтобы подписать документ, его разбил паралич.

– То есть когда именно: когда он брал перо, чтобы подписаться, или тогда, когда он подписался и хотел положить его на место? – спросил Сальватор.

На этот раз Жакаль совсем сдернул свои очки и посмотрел на него в упор.

– Черт возьми! – вскричал он. – Если вы знаете это, мосье Сальватор, то знаете больше, чем я и все остальные, потому что все дело именно в том – был или не был подписан этот документ. «Вот в чем весь вопрос», как сказал Гамлет. Что же касается самого маркиза, то он и прожил после первого удара еще целых три дня, но не мог сказать по этому поводу ни слова по той простой причине, что ни разу не приходил в сознание.

– Послушайте, мосье Жакаль, – сказал Сальватор. – Теперь мы здесь с глазу на глаз, и вас никто не услышит. Скажите мне по совести: что вы сами об этом думаете?

– Я думаю, что семейство было, может быть, не сколько сурово в отношении бедного мосье Конрада, – ответил Жакаль, видимо, избегая прямого ответа.

– Несколько сурово! – повторил Сальватор. – Вот достойный ответ! Если акт, как, по крайней мере, говорит нотариус, действительно подписан не был, то какое им было дело до незаконнорожденного мальчишки?

– Да, но ведь всем и каждому было известно, что этот юноша сын маркиза Эммануила, – заметил Жакаль.

– Совершенно верно! – подхватил Сальватор. – Но ведь, если бы они признали хотя бы это, им пришлось бы отдать ему одну пятую часть состояния маркиза, а это ни больше, ни меньше, как два миллиона. Следовательно, гораздо выгоднее было отрицать все, сделаться наследниками пэрства и миллионов, а незаконно рожденного выгнать. Они так и сделали: незаконнорожденного выгнали. Не правда ли, мосье Жакаль?

– А он, как кажется, сумел выйти от них с большим достоинством, – подхватил сыщик, – оставил им и своих лошадей, и экипажи, и банковые билеты, и унес, как рассказывают даже его враги, только две тысячи франков, которые накануне выиграл в экарте [5] .

– Ну, не думаю, чтобы молодой человек, который привык жить так, как жил мосье Конрад, сумел долго просуществовать на какие-нибудь две тысячи! – заметил Сальватор.

– И очень на этот раз ошибаетесь! – возразил Жакаль. – Мы, охранители общественного спокойствия, всегда зорко следим за этими разорившимися сынками знатных фамилий и знаем точно, что с этими двумя тысячами франков он прожил целых пятнадцать месяцев, всячески пытаясь зарабатывать свой хлеб честным трудом. Человек он был прекрасно образованный и пробовал давать уроки английского и немецкого языков, музыки и рисования, но ему, бедняге, не повезло, занятий не оказалось нигде. Наконец, он убедился в том, что ему остается только два исхода – или поступить на содержание, или покончить с собой. Тогда он пошел к Лепажу, купил пистолет, который потом признал даже человек, продавший его ему, и решился разыграть последний акт комедии своей жизни. Он съездил в Тюильри, на Елисейские поля и в Булонский лес, чтобы проститься с прежними товарищами и любовницами, возвратился оттуда через улицу Сен-Оноре, зашел в церковь Сен-Рош, а оттуда отправился на улицу Бюффона, где нанимал довольно убогую комнатку…

5

Экарте – старинная азартная карточная игра для двух лиц.